Выбор
Шрифт:
— Меня волнует только то, что ты занимался им в моей машине, дальше твоё дело.
— У вас всё в порядке? — с нотками беспокойства, интересуюсь я. Не припоминаю, чтобы чувствовал неладное между ними дома, но я был занят Эммой. Многое могло уйти от моих глаз.
— Она купила его, чтобы я не гонял.
— Серьёзно? — не сдерживаю смешок. — Она явно не верит в то, что ты случайно повернул руль не в ту сторону.
— Если собираешься шутить, то я вставлю жучок в твой лоб, чтобы видеть всё, что ты делаешь. После покажу это ей. И с тебя регистратор и химчистка. Надеюсь,
— Не найдёшь, — заверяю я. — Не пугай меня мамой.
— Ты же предохраняешься? — его голос меняется на серьёзный и даже требовательный.
— Ты хочешь проговорить со мной об этом в двадцать один? Немного поздновато.
— Лучше сейчас, чем никогда.
— Я всё ещё за рулём, — учтиво напоминаю. — И я не один.
— Мне плевать, даже если там вся свита во главе с папой Римским. Я подарю тебе завод по изготовлению презервативов, если не пользуешься ими.
— Это всё?
— Да. Осторожней на дороге, я вышлю счёт.
— Как мило, не забудь задекларировать, — улыбаюсь я. — Спасибо.
— Не благодари.
Отец сбрасывает вызов, а я выдыхаю и тру ладонями лицо. Вышло просто отстойно. Такое могло случиться с Мэйсом и с кем угодно, но почему-то вышло со мной. Почему я просто не отключил его? Потому что, как сказал Рэн, потерял голову.
Картер не сдерживается и разражается гоготом.
— Ты трахнулся с кем-то в отцовской машине?
В отличие от него, Рэн не смеётся. Он в упор смотрит на меня, что не совсем понятно. Я не понимаю, о чём он думает. И только тогда, когда задается вопрос, меня передергивает.
— Она знает об этом?
— Я летал домой с ней, — тихо говорю я, пока за спиной Картер умирает от смеха.
Уголки губ Рэна поднимаются.
— У тебя не было других мест?
— На улице немножко холодно, если ты не заметил. Ты видел погоду в Нью-Йорке? Мы вовремя улетели.
— Тупое оправдание.
Закатываю глаза и признаю его правоту.
— Я потерял голову.
— И так понятно, но… — Рэн сводит брови и качает головой. — Не думал, что Эмма способна на это. Она кажется скованной.
— Скованной? — морщусь, хотя, даже тут он остаётся прав.
Он жмёт плечами.
— Да. Выглядит как стерва, но если пообщаться, мнение меняется. Она зажатая, я думал, вы ограничитесь одной стандартной позой на кровати весь остаток жизни.
— Мы не будем это обсуждать.
Выезжаю на проезжую часть и радуюсь, что Картер был слишком занят, чтобы услышать короткий разговор. Отец не упоминал Эмму, поэтому для Картера всё останется загадкой. Оправдываться или бояться не стоит. Даже если он когда-нибудь об этом ляпнет при Эмме, мы оба будем знать, кто там был. Но, вероятно, поделиться состоявшимся разговором с ней, тоже нужно. Лучше услышать от меня, чем от третьего человека.
Как и полагалось, старик на пропускном пункте смотрит на нас, как на идиотов, которые начали путать день и ночь.
— Нужно позаниматься, — отвечаю на вопрос, который неоновыми буквами сияет на его лбу.
— Время видели? — хрипло отзывается он.
Достаю пару сотен из заднего кармана и сую ему под книгу. Густые брови старика
— Максимум два часа.
— Нам хватит, — киваю, проходя турникет, который загорается зелёным.
Сворачиваем за угол и Рэн недовольно ворчит.
— Урод.
— Деньги всё решают, — спокойно отвечаю я, не вкладывая в слова эмоции.
— Мы катаемся за три сотни, хотя учимся тут. Можно бесплатно на любом корте в городе.
— Все остальные закрыты, я смотрел. Выбор не велик.
Он не торопится оспаривать, но забавно, что заботится о моих деньгах. Это нужно мне и платил я. Если об этом узнают, проблемы будут именно у меня. По крайне мере, надеюсь, Рэн и Картер тут ни при чём. Я их втянул, хотя предложил только первому, но почему-то рад, что Картер с нами. Так даже лучше.
Переодеваюсь и выхожу на лёд, который окутан темнотой. Уже хочу крикнуть, чтобы старик нас услышал и включил прожекторы, но он догадывается сам. Яркие лампы загораются и ослепляют площадку.
Рэн бросает шайбу на лёд и довольно подозрительно улыбается. Эта улыбка похожа на ту, что совсем скоро он будет ликовать. Ставлю на кон ещё тройку сотен, он полагает, что я расслабился с той командой. Как жаль, что он ошибается, ведь теперь я напрягаюсь гораздо больше. Я рву не только задницу, но и каждый волосок на теле, вместе с тем, рвутся нервы. Мы начинаем игру между собой, пытаясь отобрать шайбу и вдарить её в сетку ворот. Никто из нас не потерял хватку, даже Картер, который не тренировался с тех пор, как мы оба были выкинуты из команды. Энергии в нём столько, что можно делиться с меланхоликами.
Пролетаю мимо Рэна, который, кажется, готов потерять по пути челюсть и ловко бью по шайбе, которая залетает в ворота и добавляет мне ещё один балл. Счёт веду я.
— Какого хрена? — раздражается Рэн.
— Что? — хмурюсь я.
— Ты перешёл в другую комнату? Те пацаны не могли научиться играть так, что теперь ты чуть ли неуловимый мститель в их рядах.
Вздохнув, решаюсь признаться.
— Я уже не в их команде. Тренируюсь с другой.
— И что? Что изменилось?
— Это профессиональная команда, не юношеская.
— Ты прикалываешься? Как ты вообще туда попал?
— Я не попал туда. Это только тренировки.
— Дай угадаю: с ними ты начал тренироваться с утра?
— Да.
Рэн фыркает и морщится.
— Дерьмо, и где тренируешься?
— Там же, — жму плечами. — У них две команды. И я, кажется, в полном дерьме.
— В плане?
Я мешкаюсь. Не знаю, рассказывать или умолчать, но именно я вытянул его сюда, а точней, уже его и Картера. Они оба тут, и мы втроём прилетели сюда. Тренер говорил всегда держаться вместе, но мы давно развалились и живём своими интересами. Я знаю, что Рэна гложет произошедшее. Только он пообещал не дать Картеру вляпаться, но не сдержал слово и теперь чувствует себя виноватым, я же ответил тем, что не буду нянькой своему ровеснику. В голове возникает очередная глупая идея, где можно убить двух зайцев, хотя, вряд ли я могу иметь слово, но это не я на себя спорил.