Выбор
Шрифт:
Так все хорошо задумано было, сейчас Федя женится, детей заведет, а Борис-то бездетен. А там… кто его знает, что случиться с ним может? И на троне сыночек Феденька воссядет, и детки у него будут… может быть. А сейчас что?
Пасынок ведь и заново жениться может!
Рунайка-то еще чем удобна была… чужая она. Совсем чужая. Сильный род не стоит за ней, родные ее у крыльца не толкутся. А на ком другом Борис женится, да обрюхатит девку? Это ж всем планам как есть нарушение!
— Помоги одеться, поговорить мне с пасынком
— Государыня, — наперсница за одеждой не помчалась, — когда дозволишь еще слово молвить…
— Чего с тебя их — клещами тянуть?! Говори же!
— Государыня, не надобно тебе сейчас к нему.
— Это еще почему?
— Потому как государь с боярином Егором заперся, и кажись, пьют они. Закусь туда понесли холопы.
Любава тут же вставать передумала, назад откинулась. И правда, чего спешить?
Боярин Пущин ее крепко не любит, есть такое. Он вроде как и не связан с матерью Бориса родственными узами был, но, говорят, любил первую царицу крепко. Любил, и потом забыть не смог, и царю не простил, что тот повторно женился, и Любаве… ни к чему ей туда сейчас идти. Только лай пустой будет.
— Благодарствую, Степанидушка. Вот, возьми, не побрезгуй.
Чего б боярыне побрезговать перстнем золотым, с изумрудом крупным? Сцапала, ровно и не было колечка.
— Спасибо за милость, за ласку твою спасибо, государыня!
— Поди, послушай, что еще говорить будут, что происходить станет. А с утра тогда и доложишь мне, там и решать будем.
— Да, государыня.
— Иди, Степанидушка.
Боярыня ушла, Любава на подушки откинулась.
Что ж рунайку разобрало-то сейчас? Подождать не могла?
Ох как не ко времени… ускорять дело придется. Хотелось Феденьку на Красную Горку оженить, а придется перед Масленицей. *
*- можно венчать от Крещения до Масленицы. А вообще легко такую дату и не выберешь. Прим. авт.
Надобно посмотреть, что с утра будет, с Платоном поговорить — и быстрее, быстрее. Он вроде упоминал, что есть у него все потребное, вот и делать надобно!
Чует сердце недоброе…
Мои дорогие читатели!
Я в следующие выходные буду на Росконе-2025, так что обновление появится не раньше утра 07.04.2025.
Не теряйте нас, пожалуйста.
С любовью.
Ваши Галя и Муз.
Глава 9
Стоят друг против друга две женщины.
Стоят. Смотрят молча.
И слышится в морозном воздухе звон клинков — два взгляда скрестились. И снова — встретились! Разлетелись и вновь — удар!
Не любят они друг друга, да выбора нет, не станут за руки держаться — обе в пропасть рухнут. Наконец, Добряна в сторону отошла, Агафье войти разрешила.
— Проходи, волхва…
— Благодарствую, волхва.
—
— По дурные вести, — Агафья и глазом не моргнула, пересказывая все, что от Велигнева узнала.
Добряна молчала, слушала. Сначала, видно было, не верила, потом испугалась, первые проблески тревоги на лице появились, к концу речи и вовсе за посох схватилась покрепче. Все ж лучше, чем за голову, голова-то родная, а посох деревянный, его как ни сожми, не больно ему.
— Что же делать-то теперь, Агафья?
— Готовиться, Добряна. Ко всему готовиться. Подлости ждать, спину не подставлять, не верить никому. Тебе и из рощи не выходить, сама понимаешь.
— Понимаю. Тут недавно Устя твоя приходила, да не одна, а с государем…
Про царя Агафья уже от Усти слышала. Кивнула.
— Знаю, Добряна. И то хорошо, что свободен теперь государь. Глядишь, и дальше клубочек размотаем.
— Не при Борисе началось это, может, при отце его, а может, и при дедушке.
— И то может быть. Иноземцы поют сладко, стелют гладко, а спать жестко. И речи их ядовитые.
Тут обе волхвы были согласны.
Не любили они друг друга с юности, может, потому, что не понимали.
Для Добряны выше и лучше служения не было ничего. А Агафья, хоть силой и не была обижена, а семью на первое место поставила. Служила, как же без этого, и силой своей пользовалась, но от мира не отрешилась, не отошла.
Хотя что Добряну осуждать? Беркутовы, все они такие, для них другое и немыслимо. Агафья Добряну фанатичкой дразнила, Добряна огрызалась зло, шипела, что Агафья дура легкомысленная, которую Богиня, не иначе как в помрачении, силой одарила. А надо бы — оплеухами.
Было.
А вот пришла беда, так мигом объединились две женщины.
— Может, еще кому написать? Пусть приедут, боюсь я, что не справиться мне одной.
— Не одной. Я тут остаюсь, в доме своем поживу покамест, с семьей побуду, сама знаешь,недолго осталось мне, да и Устя здесь. А что нам троим не под силу будет, то и другие не одолеют. И защитники у тебя будут, Гневушка сказал.
Хоть и не любила Добряна Агафью, а силу ее под сомнение не ставила. И Устю в деле видела.
— Беречься будем. Ждать будем. Ох, помогла б Богиня-матушка… ну хоть чуточку.
Агафья спорить не стала. Шагнула вперед, Добряну по руке погладила.
— Ничего, Добряна. Не бойся, одолеем ворога. Знать о нем — уже половина победы.
Утешало мало. Но вдруг?
Утро для царя поздно наступило, уж и полдень минул давно, как проснулся Борис.
Чувствовал он себя премерзко, во рту словно коровы нагадили, голова болела, подташнивало…
— Испей, государь.
Боярин Егор рядом был. Он и принял меньше, и телосложением крепче был, вот и опомнился раньше, уж и в себя прийти успел, и умыться, и даже рассольчику испить.