Выбор
Шрифт:
Занялось постепенно…
Закричали люди, побежал кто-то, забились, заржали кони на конюшне, залились лаем промахавшие все собаки…
Михайла за суетой наблюдал с насмешкой. Ему только ждать оставалось, совсем немного еще подождать.
Он и подождет, тут, рядом… кто там его в темноте ночной увидит? Да еще когда пожар рядом…
— Горим, православныииии!!! — завизжал кто-то.
— Ратуйте!!!
— АИИИИИИИИ!!!
Пожар разгорался все сильнее, шум и гам тоже нарастали, никем
А боярин о самом ценном как раз и позаботится. А Михайла ему и поможет. С радостью.
Кого не ждала увидеть царица Марина, так это боярышню Устинью. На локтях приподнялась на кровати, змеей зашипела.
— Тыыыыы!
— Я, Марина, — Устя ее более не титуловала царицей. Ни к чему. Поняла это рунайка, еще злее оскалилась.
— Пролезла, гадина? Под Борьку метишь?!
— Ты мне и так должна, дрянь, — Устя тоже церемониться не стала. — Сама знаешь, за кого.
— За братца твоего малахольного? Пусть спасибо скажет, что дочиста его не высосала!
— Я тебе сейчас спасибо скажу, — Устя руку подняла и к Марине развернула. — Так скажу, что тебя не в монастырь — на погост понесут. Думаешь, не справлюсь?
Устя знала, на ее ладони сейчас разворачивается зеленая веточка, шевелит листиками… Марина передернулась, под себя ноги подобрала.
— Волхва!
— Смотри-ка, узнала. А что ты хотела, на нашей-то территории?
— Вашей?! Недолго ей вашей-то быть осталось! Нас жрецы потеснили — и вас потеснят!
— Потеснили, — Устя прямо в глаза Марине поглядела. — Ответь прямо — ламия ты? Верно? От них ваш род пошел?
Марина так зашипела, что у Устиньи и сомнений не осталось.
— Догадалась?
Устя только плечами пожала.
Монастырская библиотека много чего хранит. И про женщин-ламий в том числе.*
*- автор слегка вольно обращается с мифами, прим. авт.
Устя когда о них читала, и не думала, что так-то бывает. Ан — вот? Живое, не вымершее…
— Говорят, ваши предки жили на склонах горы Парнас. Давно. Полулюди — полузмеи. Это уже неправда, так?
— Жили. Да, змеями не были, — Марина прищурилась. Убила б она ту волхву! Но… когда она сама все знает? Ведь просто для подтверждения спрашивает, это хорошо видно! А так Устинья уж все для себя решила.
— Но жизнь и кровь высасывали.
— И это было. Могли понемногу с человека брать, тогда надолго хватало, могли сразу выпить.
— Крови вам для этого не надо было.
— Нет, только первый раз — попробовать, привязать.
— Бориса не ты привязывала.
— Нет,
— У ламий есть хозяин?
— Он не хозяин. Имя не назову, иначе смерть. А так… могу сказать, что он не хозяин. Это сотрудничество. И ему что-то, и мне…
— Что ему — вряд ли тебе ведомо. Власть… так или иначе. А вот что тебе, я догадываюсь… трон, корона… только как ты хотела все получить, если ребенка нет? Даже и девка родилась бы, никогда б бояре не согласились на такое. Бунт полыхнул бы!
— Да.
— Тогда — как?!
Марина зубами заскрипела.
Устя руку ближе к ней протянула.
— Как ты думаешь, если я просто до тебя дотронусь? Я ведь сейчас очень хочу так поступить! Я проводница ЕЁ силы! Богиня через меня этого хочет… чтобы и следа тебя, погани, на земле росской не осталось!
— Не надо!
— И мне того хочется… говори, гадина! Чтобы себе подобную зачать, вы людей до дна осушаете! Думаешь, не поняла я, к чему ты стрельцов набирала? Ты бы их до дна в нужный момент выпила!
— Догадливая.
— Читала я о вас, и рассказывали мне. А вот чтобы мальчишку родить, что ты сделать хотела? Вы ведь и такое можете! Я знаю! Говори!
— Узнать хочешь?
— Хочу.
— Не пожалей потом! Чтобы мальчишку родить, мы ищем! Вот такую, как ты! Одаренную!
— Только чтобы она пользоваться своей силой не умела, верно?
Марина оскалилась, глядя, как белеет соперница.
— Именно. Ищем, потом ждем, чтобы затяжелела она. И ритуал проводим. Цена жизни моего сына — смерть твоего ребенка в материнском чреве.
— И бесплодие. Мое, потом, верно?
— Если ритуал правильно пройдет. И твоя смерть — в конце. Через пару лет.
— А если неправильно пройдет?
— Тогда у меня девка будет. Но девку я и так получить могу, просто выпить побольше жизней — и зачать.
Устя кулачки сжала покрепче.
Не кинуться, не вцепиться, не взвыть раненой волчицей…
— Одаренные потом и не помнят о таком, верно?
— Там и не надобно многое. Или ты себе навоображала чего? Там два рисунка нужно сделать, на твоем животе и на моем, это на пять минут дел. Остальное все сила дополнит.
— Не только. Недоговариваешь.
— Не только. Силы много влить надобно, мне бы снова все эти мужики понадобились…
— А может так быть, что ничего не получится?
— Может. Хочешь, скажу, что для этого надобно?
— Что?
— Чтобы не я, а ты своего ребенка убила. Так его возненавидела, что нерожденному смерти пожелала. Убила б своего, а умер — мой! Ваша-то сила от нашей недалеко ушла, тот же клинок, то же копье…
Устя лицо руками закрыла.
— Гадина… что б ты сдохла в монастыре!
— Сама такая…