Выстрел с Сатурна

Edmond Hamilton, The Shot from Saturn, 1931

Перевод Андрей Березуцкий (Stirliz77)

Я хорошо помню тот день, когда до меня дошли первые вести об этом событии. Мы с Брантом занимались какими-то беспорядочными

расчётами орбит, произведёнными нашими студентами, и дружно проклинали судьбу, сделавшую нас преподавателями астрономии, когда дверь кабинета распахнулась и внутрь ворвался доктор Харкнесс, наш начальник. Его лицо пылало от возбуждения, а в руке он держал сложенную газету.

— Брант! Фрейзер! Вы помните наши наблюдения Сатурна два месяца назад? — спросил он.

Мы уставились на него.

— Ну конечно, — наконец ответил Брант.

— Вы помните, что мы увидели с помощью рефлекторов? — продолжил он.

— Тот маленький световой росчерк, летящий к нам с верхней оконечности Сатурна? — спросил Брант. — Да, конечно, мы помним, но что всё это значит?

Харкнесс протянул нам газету.

— Прочтите это, и вы всё узнаете, — взволнованно сказал он.

Мы взяли её. Статья, на которую он указал, оказалась небольшой заметкой на одной из внутренних страниц. В ней кратко говорилось, что двумя ночами ранее в обширных лесах к востоку от Гудзонова залива и в нескольких сотнях миль к северу от Квебека, по-видимому, упал метеорит огромных размеров.

Небо на многие мили озарила багровая вспышка, и было видно, как падал сам метеор — огромное светящееся тело, косо спускавшееся с южной части небосклона. По-видимому, он упал в безлюдных и малоисследованных лесных массивах у истоков реки Мартана. Ближайшими к нему людьми были жители Стортона, деревушки, расположенной почти в сотне миль вниз по реке, но, конечно, никто из них не проявил достаточного интереса, чтобы начать поиски упавшего метеорита.

Мы удивлённо переглянулись.

— Похоже, это просто ещё один метеорит, — сказал я. — Какое отношение он имеет к Сатурну?

— Он прилетел с Сатурна, — ответил Харкнесс.

— С Сатурна? — повторили мы хором. — Что за чертовщина...

— В этом нет никаких сомнений! — быстро сказал он. — Два месяца назад и мы, и другие астрономы наблюдали кратковременную вспышку света, исходящую от Сатурна, которая, по-видимому, была направлена прямо на нас. Явление было беспрецедентным, и никто не знал, что могло его вызвать. Однако уже тогда мне пришло в голову, что это может быть делом рук разума, может быть даже каким-то странным сигналом или каким-то великим творением разумных существ.

— Это была всего лишь моя безумная гипотеза, но теперь она подтвердилась! Ибо теперь стало очевидно, что свет, виденный нами, был вызван запуском огромного снаряда с Сатурна в сторону Земли! И этот снаряд, выпущенный с Сатурна, достиг Земли и приземлился там, в великих северных лесах, и все, кто его видел, приняли его за падающий метеорит! Уверяю вас, это не подлежит сомнению!

Мы могли только изумлённо таращиться на него.

— Но это предполагает существование разумной жизни на Сатурне, — наконец возразил Брант, — а вы, как астроном, знаете не

хуже меня, что, согласно всем общепринятым теориям, никакая жизнь там существовать не может.

Харкнесс нетерпеливо покачал головой.

— Это никакие не теории, Брант, это факт! Мы видели, как был произведён выстрел, и теперь знаем, что снаряд ударился в землю там, в непроходимом лесу. Из этого неизбежно следует, что разумные существа на Сатурне запустили его.

— Но с какой целью?

— Пока мы можем строить только догадки, — ответил Харкнесс, — но есть один верный способ узнать это — отправиться туда, найти упавший метеорит или снаряд и изучить его. Я собираюсь организовать небольшую экспедицию, чтобы сделать именно это — Бейтс, Галл и Вебстер точно отправятся со мной, я знаю — и вы тоже, Брант. Я хочу сказать вам, что это дело беспрецедентной важности.

— Что ж, по крайней мере, оно, вероятно, вызовет беспрецедентные споры, — прокомментировал Брант.

Его предсказание практически сбылось, когда доктор Харкнесс два дня спустя изложил свою теорию и намерения относительно упавшего метеорита.

Доктор Харкнесс начал своё выступление с краткого описания любопытного светового росчерка на Сатурне, замеченного полудюжиной или более наблюдателей за два месяца до этого. Он отметил, что тот вполне мог быть вызван запуском большого снаряда, а затем перешёл к метеориту, упавшему в северных лесах, идентифицировав его с некой долей вероятности как этот самый снаряд.

Он не только достиг Земли не раньше, чем можно было ожидать от высокоскоростного снаряда, после обнаружения световой полоски, но и приблизился к Земле со стороны Сатурна. Поэтому, заключил он, не может быть никаких сомнений в том, что это на самом деле тот самый запущенный снаряд, и, следовательно, его обнаружение и изучение могут дать науке поразительные плоды.

Так и решил действовать доктор Харкнесс. Хоть и с самого начала столкнулся с самым настоящим скептицизмом по отношению к своим теориям.

Появление светового росчерка, замеченного на Сатурне, не подлежало сомнению, но лишь немногие астрономы дали ему ту поразительную интерпретацию, которую дал он сам. Многие считали, что его появление — это результат сильных вулканических возмущений на планете, в то время как другие считали, что он связан с электрическими эффектами, подобными полярному сиянию. Десятки людей указывали — что бы ни вызвало вспышку света, между ней и упавшим метеоритом не было никакой реальной связи, и рассматривать последний как снаряд, выпущенный с Сатурна, было бы чем-то из области фантастики.

Сатурн, отмечали они, никогда не рассматривался наукой как возможное место обитания даже для низших форм жизни. Температура на нем была очень низкой, и хотя его поверхность была навсегда скрыта от пристального взгляда телескопа завихрениями тумана, окружающими планету, никто не сомневался в том, что это замёрзший мир, на котором не может существовать никакой жизни. Поэтому предположение о том, что на Сатурне есть жизнь, достаточно разумная для того, чтобы запустить снаряд через космическое пространство к Земле, не следовало воспринимать всерьёз.