Выжившая
Шрифт:
– Я не понимаю, - сказала Лиза, тщательно подбирая слова.
– Какое отношение добровольное участие в S&M имеет к тому, что ты делаешь со мной?
– Это во многом связано с этим, если ты будешь слушать.
– Я слушаю.
– Нет, это не так.
– Он угрожающе навис над ней в своих мокасинах от Гуччи и рубашке поло.
– Хорошо, - сказала она, переключая внимание.
– Хорошо, я слушаю.
– Ты такая же, как все они, - сказал Животное, глядя на нее с презрительной усмешкой.
– Все эти плаксивые, жалкие маленькие яппи-ублюдки, которые думают, что они модные и крутые, одеваясь в резину и кожу в подпольных фетиш-клубах по ночам, а днем становясь корпоративными крысами. Ты ни хрена не знаешь. Ты даже не представляешь, каково это - чувствовать власть над другим человеком.
– Тогда расскажи мне!
–
Животное шагнул вперед, и сначала Лиза подумала, что он собирается ударить ее. Вместо этого он присел на корточки так, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Позволь мне рассказать тебе немного о моем прошлом. Возможно, я выгляжу для тебя как яппи, и, возможно, в каком-то смысле я им и являюсь. Я из нормальной семьи. Моя мать была домохозяйкой "мисс Сьюзи"; папа работал с девяти до пяти, как хороший парень, и каждый вечер приходил домой на домашний ужин. Мама и папа были подавленными говнюками, которые делали все возможное, чтобы подавить своих детей. Все, что я от них слышал, это то, что секс - это неправильно, что он предназначен только для продолжения рода. Услышав это, я встревожился, особенно когда увидел, что дома происходит прямо противоположное. Мой папа приходил домой пьяный после работы, ругался с моей мамой, и она била его, а потом я слышал, как они ругаются из-за этого. Эта чертова сука не стала бы бороться за моего отца, и это его злило, понимаешь? Затем в то же время они оба говорят мне, что секс - это неправильно, несмотря ни на что, даже если это между двумя людьми, которые любят друг друга.
Лиза не знала, что сказать. Она встретилась с ним взглядом, не смея отвести его.
– Не пойми меня неправильно, - сказал он.
– Они никогда не били меня, никогда не подвергали меня физическому насилию каким-либо образом, но у них был свой способ донести свое послание. Кроме того, они оба были чрезвычайно властными. Я мог носить только ту одежду, которую они хотели, чтобы я носил, иметь друзей, которых они одобряли, выбирать карьеру, которую они одобрят. Когда я делал что-то по своему усмотрению, от людей, с которыми я решил общаться, до работы, на которую я устраивался, если им это не нравилось, они давали мне знать, что разочарованы во мне. В раннем возрасте мне вбили в голову, что разочарование моих родителей было чем-то неприемлемым не только для них, но и для общества в целом. Разочаровать тех, кто тебя породил, кто тебя создал, было худшим, что ребенок мог сделать со своими родителями. Их разочарование во мне создавало чувство вины. И когда дело дошло до секса, во мне было заложено не разочаровать их в этой области. Можешь ли ты представить, что бы было, если бы девушка забеременела от меня? Боже мой, они бы сошли с ума и испортили мне жизнь! Именно этот страх разочаровать моих родителей, кончить случайно в девушку, удерживал меня от того, чтобы отдаться любым нормальным сексуальным позывам, которые у меня были.
– Он фыркнул.
– Как ты, наверно, могла подумать, я много дрочил в старших классах.
Лиза не засмеялась; ей действительно было не смешно. Это ее напугало.
– Я никогда в жизни не чувствовал, что могу что-либо контролировать, - продолжил он, вставая. Он повернулся и начал расхаживать по комнате, пока говорил.
– Я позволил всему этому разочарованию накопиться внутри меня, и только когда я начал свои отношения со Сьюзен, я понял, что могу выпустить их наружу. Я был с кем-то, кто поощрял меня действовать в соответствии с моими фантазиями. Она не возражала. На самом деле, чем больше я рассказывал ей о них, тем счастливее она становилась. Это были фантазии, которым я хотел предаться по-настоящему.
– Что это были за фантазии?
– Я думал, ты не спросишь, - ответил он. Он повернулся к ней, пересчитывая их на пальцах.
– Давай посмотрим... я доминировал над каждой женщиной или девушкой, которые заводили меня в средней школе, или колледже, или в течение нескольких лет после получения степени MBA. Иногда у меня были фантазии о том, чтобы проделывать подобные вещи с мужчинами, но мужчины не возбуждают меня сексуально так, как женщины; единственные эротические мысли, которые меня заводят, это если я мучаю другого мужчину.
Мучаю другого мужчину. Очевидно, он мучает женщин. Лиза облизнула губы, сглотнула, в горле у нее пересохло, и она кивнула.
Животное продолжил:
–
Очевидно, когда Сьюзен узнала об этом, наша сексуальная жизнь стала более интенсивной. Она поощряла меня быть с ней грубее, причинять ей боль. Ей нравилось, когда ее связывали и пороли. Ей нравилось, когда ее шлепали кожаным ремнем по заднице, пока не пойдет кровь. Она была со мной всю дорогу, и я знал, что пока она со мной, я смогу это сделать. Я знал, что с ней я в безопасности, что наш секрет будет только между нами. Позже я узнал, что это и есть истинный S&M: это полная отдача и доверие своего тела и эмоций другому человеку. Я больше не рассматривал это как нечто извращенное, практикуемое извращенцами. Конечно, то, что я собираюсь тебе описать... если бы обычный практикующий S&M услышал это, он был бы в ужасе. По сути, вся экстремальная хардкорная сцена - это очень жестокая, подпольная субкультура, которая скрывается в мире S&M. Большинство участников S&M либо не знают о более запрещенных аспектах экстремального хардкорного мира, либо не хотят признавать его существование. Но оно есть. Чем больше погружаешься в S&M, чем больше попадаешь на местную сцену в большом городе, таком как Нью-Йорк или Лос-Анджелес, чем больше копаешься в его различных субкультурах, тем скорее начнешь находить людей, которые занимаются довольно экстремальным дерьмом.
Он сделал паузу, его лицо казалось задумчивым, затем он продолжил.
– В каком-то смысле, я думаю, мы любили друг друга. Мы были идеальными партнерами друг для друга. Мы были друзьями и любовниками в самом крайнем смысле этого слова. Наша сексуальная жизнь усовершенствовалась до того, чего я никогда раньше не испытывал и о существовании чего даже не подозревал. Раньше я просто довольствовался тем, что играл свою роль "бам-бам-спасибо-мэм". Я полагаю, что большинство парней таковы. Со Сьюзен я становился более уверенным в себе, в своих фантазиях; она поощряла меня действовать в соответствии с ними. Наши сеансы быстро ускорились, пока мы не начали заниматься какими-то тяжелыми вещами, в которых я даже не мог себе представить, что буду участвовать. Она требовала, чтобы я бил ее сильнее, кусал сильнее, терзал сильнее. И я подчинился. Чем прочнее становились наши отношения, тем больше я чувствовал, что не должен этого делать, что то, что я делал, было неправильно, но Сьюзен поощряла меня.
– Он посмотрел на нее.
– И чем больше она втягивала меня, тем больше мне нравилось то, что я с ней делал.
Лиза посмотрела ему в глаза, и от того, что он сказал потом, кожа у нее на затылке покрылась мурашками.
– Мы начали общаться все реже и реже. В любом случае, это никогда особо не помогало мне.
– Он шагнул ближе к ней.
– Но что мы делали вместе? Я играл садиста в мазохистских фантазиях Сьюзен? Вот что меня вывело из себя. Это то, что все еще выводит меня из себя.
Лиза сглотнула и попыталась не отводить взгляда, когда Животное уставился на нее. Его взгляд был проницательным, хитрым, хищным. Она заставила себя встретиться с ним взглядом, хотя и боролась с нарастающим страхом.
– Она познакомила меня с андеграундной экстремальной хардкорной сценой, - продолжил Животное, не отрывая от нее взгляда.
– Это было на мероприятиях, обычно проводимых в частных домах, где, по ее словам, ей часто приходилось бывать, чтобы быть полностью удовлетворенной сексуально. Я немного нервничал на своей первой вечеринке, но это продолжалось недолго. Как только я увидел, что есть и другие, разделяющие мой фетиш, я расслабился рядом с ними. Сьюзен познакомила меня с подпольным режиссером хардкорного порно по имени Алекс Прессман - это тот парень, который снимал вчера, - который иногда снимал вечеринки для частных коллекций видео. В тот первый вечер он спросил нас, может ли он снять нас со Сьюзен в одной сцене, и... хорошо... Я полагаю, он распознал талант, когда увидел нас.
– Он ухмыльнулся.