Взлетная полоса

Беляев Александр Романович

– - Почему ты все же не поехала ко мне?

– - Приеду в следующий раз, -- спокойно сказала она.

– - Когда это будет?

– - Ты же никуда больше не уезжаешь, выберем время.

– - Я уже не верю тебе.

– - Напрасно.

– - Иногда мне кажется, что ты просто играешь со мной, как кошка с мышкой.

– - Глупости. Просто ты многого не понимаешь. Или не хочешь понять:

– - Чего именно? Того, что ты замужем?

– - Ты видишь в этом лишь формальную сторону и не желаешь понять главного. Мы, женщины, намного инертнее мужчин. Привычки у нас укореняются глубже. А что ты сделал для того, чтобы заставить меня свернуть с уже выбранного мною пути? Заладил одно: "Идем ко мне! Идем

ко мне!"

– - Юленька, я насовсем тебя зову. Ты мне на всю жизнь нужна. Больше света нужна.

– - Для этого любить надо. Очень любить.

– - Я люблю. Разве ты этого не знаешь?

– - А я?

– - Ты тоже.

– - Не решай за меня. Я уже не девочка. Мне от многого отказаться надо, прежде чем я скажу "да". И в первую очередь уйти с работы. А это совсем не входит в мои планы. Поверь, я не хочу терять свою полноценность и превращаться в заурядную домашнюю хозяйку. А в нашей ситуации именно только так это и может быть. Зазорного, конечно, ничего в этом нет. Но мне не по нутру заниматься кухней. И не прельщает перспектива стирать пеленки. Я не хочу детей. А между прочим, хотела. И знаешь когда? До замужества. А вышла замуж -- и расхотела. А сейчас и вовсе думаю об этом как о наказании. Разве ты не знал всего этого?

– - Нет, -- мрачно ответил Сергей.

– - Зря. Надо было знать, мы знакомы уже давно.

– - Что же влечет тебя в этой жизни?

– - Многое. Я, например, очень люблю умных людей. Люблю хорошо одеваться, люблю свою работу. Я люблю, наконец, удовольствия, которые может мне предоставить эта жизнь. И почему, во имя чего должна я от них отказываться? И хватит говорить об этом. Поедем домой. Поздно уже. Пора, -сказала Юля и указала на зеленый огонек такси.

Сергею ничего не оставалось, как поднять руку. Разговор принял совершенно неожиданный для него оборот. Но не это обескуражило его. В твердости, с которой говорила Юля, слышалось и чувствовалось уже что-то решенное, и, может быть, даже решенное окончательно. И это в первую очередь новой обидой отозвалось у него в душе.

На их счастье, попалась машина, возвращающаяся в парк. Она и захватила попутных пассажиров. Ехали быстро, водитель спешил закончить смену. Сергей смотрел в окно. С высоты ленинских гор Москва полукругом виднелась до самого горизонта. Почему-то вспомнились стихи Маяковского: "Париж, как сковородку желтком, заливал электрический ток". За окном был не Париж, а Москва. Но и о ней можно было сказать те же слова. Города, как такового, его домов и улиц, вовсе не было видно. И лишь огни, огни, желтое безбрежное море огня. Этот огонь почему-то всегда казался Сергею живым и теплым. Но сейчас огоньки мерцали, как звезды, и выглядели холодными и колючими, как острия направленных прямо на него булавок. И ему, глядя на них, захотелось сжаться в комок, стать маленьким, уйти в себя и думать только о том, что сегодня, всего каких-нибудь десять-- пятнадцать минут назад, не только в их отношениях, но и в душе у него наступил какой-то, пока еще не вполне для него ясный перелом. И a."a%, не было никакого желания ни о чем говорить. Но Юля, очевидно, была настроена иначе.

– - Ты хотел о чем-то со мной посоветоваться?
– - напомнила она.

Голос ее прозвучал где-то далеко-далеко, словно она была не рядом, на одном с ним сиденье "Волги", а там, среди этих огоньков- булавок, и был он не родным и мягким, а чужим и чеканным.

– - Ты слышишь?
– - снова спросила она.

Он опять ответил не сразу.

– - Да говори же ты в конце концов!
– - затормошила она его.

– - И да, и нет.

– - Что -- да? Что -- нет?

– - Я думал, ты меня больше любишь.

– - Достаточно люблю, но голову при этом не теряю, -- сухо ответила Юля и тоже отвернулась к окну.

Глава 8

Домой Сергей вернулся в совершенно

подавленном настроении. Теперь ему уже казалось, что во всем была права Юля и абсолютно не прав он. Он ходил по комнате, курил и ругал себя и думал: за что, собственно, ему было на нее обижаться? За то, что она не играла с ним в прятки? За то, что она не привыкла ни в чем себе отказывать и сейчас честно и откровенно об этом ему сказала? Да разве он не должен был сам обо всем этом догадаться? За то, что она не поехала к нему? Ну а если она на самом деле не могла? Но ведь обещала -- и, значит, приедет. Ведь она же не обманывала никогда! И когда все же бывала с ним близка, разве не открывалась всякий раз беспредельно и искренне любящей и нежной? От одной мысли и воспоминаний об этом у него захватывало дыхание. И он решительно был готов проклинать себя за свой животный эгоизм, за мелочность оценки их отношений, за неумение по достоинству оценить эту женщину. И хотя злонамеренный бес обиды, час-другой назад боднувший его в душу за ее отчужденность к его делам, еще не унялся и продолжал будоражить в нем сомнения, ему хотелось теперь только одного -- как можно быстрее вернуть их обычные отношения и заставить Юлю забыть обо всей этой истории. Но как это было сделать? Характер Юли был как две капли воды похож на характер Александра Петровича, и что-то заставить ее делать помимо воли или наперекор собственным желаниям практически было очень трудно.

Выручил Сергея телефонный звонок. Звонил Владимир.

– - Названиваю тебе весь вечер, а тебя нет и нет. Думал, уж не махнул ли ты обратно туда, в свою командировку!
– - бодро прокричал он в трубку.

– - День рождения у Остапа отмечали, -- объяснил Сергей.

– - А, тоже дело. А завтра чем намерен заниматься?

– - Наверняка дома буду.

– - А венесуэльцев не хочешь посмотреть?

– - Каких еще венесуэльцев?

– - Национальный ансамбль. Впервые в Союзе. И всего один день. Сомбреро. Пончо. Гитары:

– - А почему их надо смотреть?

– - Да потому, что они танцоры, а не певцы. Неужели афиш не видел? А еще в столичном гарнизоне служит!

– - Делать мне больше нечего, как по заборам афиши разглядывать, - фыркнул Сергей.
– - Короче. Что ты предлагаешь?

– - Это самое, смотреть. Понимаешь, есть у меня четыре билета. С трудом, но достал. Вот и предлагаю: берем Ирину, Юлю -- и вперед.

– - Юля? А она пойдет?

– - Как пить дать. Она же не такая зануда, как ты. К тому же любит танцы.

– - Балет она любит, -- поправил Сергей.

– - Какая разница? Пляшут, и ладно.

Сергей задумался. Юля любила ходить на концерты. Она не пропускала ни одной выставки, не оставляла без внимания ни одной приезжей знаменитости. Конечно, на балет она пошла бы с большим c$.".+lab"(%,. Это Сергей знал. Но она охотно смотрела и танцы. И если бы согласилась побывать и на этом концерте, это уже был бы добрый шаг к примирению. В предложении брата Сергей увидел что-то вроде спасательной соломинки.

– - А как же я ее приглашу? Я ее до понедельника не увижу, -забеспокоился он вдруг.

– - Позвони.

– - Домой я ей не звоню.

– - Ну я позвоню. Подумаешь, проблема. Ты-то "за"?

– - Конечно. Только не звони сейчас. Сегодня уже поздно.

– - Ладно. Жди сообщения утром.

Ночь Сергей спал плохо: ворочался и, что с ним бывало крайне редко, просыпался. И окончательно очнулся ото сна гораздо раньше обычного. Он с нетерпением ждал, что скажет Владимир. Но тот почему- то не звонил. Часам к одиннадцати терпение у Сергея лопнуло, и он сам попытался вызвать Владимира. Но квартира Кольцова-младшего в Есино тоже не отвечала. "Взбудоражил, балда, а теперь жди его как у моря погоды", -- недовольно ворчал Сергей. Однако ждать долго не пришлось. Часов в двенадцать неожиданно позвонила Ирина.