With the sun
Шрифт:
– Я люблю тебя, Драко, - повторил Гарри.
– Я люблю тебя больше чего или кого-либо другого. Ты не помнишь, но я убивал, чтоб защитить тебя, я ждал тебя… теперь тебе снова нужно, чтобы я ждал, пока мы сможем быть вместе, и я это сделаю, - Гарри улыбнулся и подмигнул Драко.
– А пока я буду ждать, я пойду и убью ту мразь, которая две недели держала тебя в заложниках.
– А если тебе придётся ждать долго - ты меня не разлюбишь?
Такого прямого и откровенного разговора они с Драко ещё не вели ни разу. Гарри было чрезвычайно трудно собраться и отвечать спокойно и размеренно:
– Я никогда тебя не разлюблю, Драко. Никогда и ни
«Честно высказать всё, что думал - это тоже подвиг… убить Вольдеморта было куда как проще…».
* * *
– Я никогда тебя не разлюблю, Драко. Никогда и ни за что. Даже если ты сам меня бросишь, я буду ходить за тобой по пятам, просить прощения за всё, чего делал и не делал, и целовать твои руки, пока ты не возьмёшь меня обратно к себе в парни.
Драко слушал, как заворожённый. Когда Гарри застилал все мысли блондина собственным лицом, тот и помыслить не мог о том, что ему ответят взаимностью. Более того - такой сильной… такой же сильной, как любовь самого Драко. Несмотря на то, что в словах Гарри не было горячности, Драко с лёгкостью читал по глазам брюнета, сколько для него значат произносимые слова.
Слизеринец сидел на кровати и пытался справиться с бурей собственных чувств, тупо моргая. Гарри в это время терпеливо ждал какой-то реакции на свои слова, но одурманенный непривычным чувством быть любимым Драко мог только пялиться на Гарри, заново отмечая в памяти мягкие очертания губ, нежные контуры скул, классический разрез глаз, пушистость падающих на лоб разлохмаченных чёрных прядей, яркость изумрудного свечения радужки, смуглость тонкой, почти светящейся кожи, хрупкость и гармоничность тела. «И это всё - мне? Этот сошедший с Олимпа бог любви и красоты любит меня?». Драко не помнил, почему считал себя недостойным любви Гарри, но это ощущение собственной ущербности и ненужности в нём оставалось. И сейчас оно таяло, таяло, как лёд в стакане с горячим чаем - таяло, чтобы никогда больше не появиться снова.
– Драко? Я что-то не то сказал?
– Драко, не молчи, - голос брюнета был тревожным.
– Нет-нет, всё так, - поспешил заверить его Драко, с трудом вынырнув из ощущения дурманящей радости и счастья, чем-то напоминавшего ту колдографию, что Гарри принёс ему вчера.
– Всё даже слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Запомни, Драко, и никогда не забывай: это единственная правда, какая есть, - указание «не забывать» было шутливым, но сам Гарри был серьёзен, как пономарь на мессе.
– Если ты считаешь, что это хорошо - тем только лучше. Быть может, мне даже не придётся прилагать столько усилий, сколько я тут расписал, чтобы остаться с тобой.
– Не загадывай, - весело фыркнул Драко.
– Может, мне понравится, как ты выглядишь, целуя мне руки!
Гарри вздохнул.
– Если б тебе не было страшно, мы могли бы проверить хоть сейчас.
Драко задумался. Уверенность в том, что его любят, придала ему сил и спокойствия.
– Так давай попробуем. В конце концов, мне кажется очень глупым бояться твоих прикосновений.
– Ты уверен?
– озабоченно спросил Гарри.
– Я не хочу, чтоб тебе было больно и страшно.
– Не будет… ну, или так сильно не будет. Только… ты это… осторожно, ладно?
– Драко подозревал, что звучит эта просьба в общем контексте чрезвычайно глупо.
–
Гарри бережно взял обеими руками безвольную левую ладонь Драко. Иголочки паники немедленно прошили позвоночник блондина, но он прикрикнул на них, и те, удивлённые замерли. Было страшно… но вполне терпимо. Так же страшно ему было, пожалуй, перед тем, как он впервые собирался заняться сексом с парнем. По сравнению с тем, что творилось с Драко в воскресенье, это было как небо и земля. Блондин молча кивнул ожидающему реакции Гарри: продолжай.
Брюнет склонился над рукой Драко и коснулся губами тыльной стороны его ладони. Прикосновение было похоже на пригоршню жидкого огня, пролившегося на кожу ничего не ожидавшего Драко. Блондин судорожно хватал ртом воздух, пытаясь справиться одновременно и с неистовым желанием немедленно накинуться на Гарри, зацеловать его до безумия и отдаться ему здесь же, и с паническим поползновением заорать и сбежать на край света от любого касания. Задача облегчалась тем, что эти стремления были противоположными и по большей части боролись друг с другом сами. Драко не отдёрнул ладони, и Гарри снова поцеловал её.
На этот раз губы Гарри прошлись по касательной, бережно лаская чувствительную кожу тыльной стороны ладони. Блондина бросало то в жар, то в холод, и, когда брюнет остановился, всасывая губами немного кожи поверх косточки, он не выдержал и резко выдернул руку.
Он был в шоке.
Никогда ему не доводилось прежде (судя по куцым воспоминаниям, конечно, и сиюминутным впечатлениям) испытывать ничего настолько возбуждающего и купаться в такой всепоглощающей нежности.
Ему было страшно.
– Всё в порядке, милый? Тебе страшно? Драко?
– Всё хорошо, Гарри. Я в норме. Просто… я не ожидал.
Судя по недоумевающему лицу брюнета, до того не дошло, что именно было таким неожиданным для Драко, но уточнять он не стал - видно, побоялся, ещё сильнее травмировать и без того настрадавшуюся психику блондина.
– Тебе здесь не скучно? Ты целый день один, я и Снейп на занятиях…
– Снейп?
– Северус. Его фамилия Снейп… Мерлин, так странно объяснять это тебе…
– Почему странно?
– Как бы это сказать… пока ты учился в Хогвартсе, Снейп был твоим деканом. Кроме того, он твой крёстный, так что ты познакомился с ним раньше, чем пошёл в школу.
– Я ничего не помню об учёбе, - сокрушённо сказал Драко.
– То есть, я помню сами заклинания, рецепты и всё прочее, но ни людей, ни событий… только ты.
Гарри очень мило заалел - смутился, что ли? Отчего-то от этого смущённого румянца на щеках Гарри по телу Драко прошла тёплая волна любви и желания защитить. «Меня бы самого кто защитил…». Несмотря на браваду, Драко признавал, что требование Северуса оставаться в кровати было справедливым - блондин был ещё очень слаб. Поэтому, собственно, он и не стал вскакивать сразу же, как только утром за Северусом закрылась дверь.
– Это с одной стороны плохо, с другой - хорошо, - задумчиво сказал Поттер.
– Чем же хорошо?
– Драко решительно не видел в потере памяти никаких плюсов. Ему не нравилось терять контроль над ситуацией.
– Тем, что такой объём информации - вся твоя прежняя жизнь - не мог исчезнуть бесследно или быть заблокирован как следует. Теперь памяти нужен только стимул, чтобы вернуться.
– И что может послужить этим стимулом?
Гарри пожал плечами.
– Человек. Событие. Сильный стресс. Я не знаю. Никогда не был силён в психологии.