With the sun
Шрифт:
– А в чём ты был силён?
– В основном, в квиддиче, - ухмыльнулся Гарри.
– И в магии - защите и нападении.
– Расскажи мне, наконец, что такое квиддич!
– не выдержал Драко.
– Странное слово какое…
– Охотно, - Гарри просто расцвёл.
– Квиддич - это игра волшебников…
Гарри объяснял, Драко слушал. Брюнет рисовал в воздухе трёхмерные схемы, изображавшие игроков на мётлах, создавал из воздуха мячи, рассказывал о матчах, в которых, оказывается, он, Драко, противостоял Гарри. Правда, блондину никогда не удавалось поймать снитч раньше Гарри - когда Драко спросил об
За разговором на нейтральную и безопасную тему они не заметили, как стемнело. Не сдержавшись, Драко зевнул, и Гарри немедленно замолчал на полуслове.
– Ой… ты устал, наверное, а тут я со своим квиддичем…
– Ничего я не устал, - запротестовал Драко, сдерживая предательский зевок. Устал он зверски (хотя ничего, вообще-то, и не делал - только лежал и разговаривал), но показывать этого не желал. Ведь тогда Гарри уйдёт… - Это случайно. Ты говори, говори…
– Да хватит мне уже болтать, - наморщил нос Гарри.
– К тому же ты всё это и сам знаешь. И непременно вспомнишь.
Такой уверенности Драко не ощущал. Ему казалось, нужен пожар, который заставит туман в голове высохнуть, съёжиться клочьями и исчезнуть, но где взять такое?
– Но надо же мне что-то знать, пока я не вспомню всё. Это так неуютно - видеть, слышать и ничего не понимать. Тем более, знать, что все остальные понимают, и сам ты тоже когда-то понимал.
На лице Гарри отразилось искреннее раскаяние. В отличие от Северуса, Гарри был для Драко раскрытой книгой в плане эмоций. Самому блондину больше импонировала манера поведения Северуса, но непосредственность Гарри обезоруживала. Пожалуй, она была одной из главных вещей, за которые Драко полюбил Гарри когда-то там, в прошлом.
– Прости, я такой чурбан… вечно ляпну бестактность, а потом только подумаю.
– Хуже было бы, Гарри, если б ты говорил мне бестактности, предварительно тщательно их обдумав, - критически заметил Драко.
Брюнет захихикал. Драко захотелось прикоснуться губами к смуглому горлу, чтобы почувствовать, как оно подрагивает от смеха, и одновременно - никогда и ни к кому ни за что не прикасаться.
– Твоя правда. Ох… ты есть или пить хочешь, наверно. Какой же я в самом деле чурбан…
– Пить - это было бы неплохо. И… ну, в туалет, - Драко остался внешне невозмутимым, хотя в действительности был так же смущён, как и Гарри, чьи скулы процвели густым бордовым цветом. Где и у кого Драко учился подобной невозмутимости, хотел бы он знать?
– А… где тут у Снейпа туалет?
– Вон за той дверью. Да я сам дойду. Ты мне воды достань, ладно?
Драко вылез из кровати, старательно следя за собственным равновесием. Голова закружилась при вставании, но это было, в принципе, вполне терпимо. Когда он вернулся, его ждал на тумбочке высокий стакан воды со льдом и запахом лимона (наверное, туда было добавлено немного лимонного сока) и Гарри, разговаривающий о чём-то с Северусом. Точнее, Северус за что-то выговаривал Гарри, а брюнет, хмурясь, слушал.
– Что Вы сотворили с Забини на сегодняшней ЗОТС, Поттер?
Гойл? Забини? Первого, кажется, упоминал Гарри ещё в воскресенье, когда перечислял имена, которые Драко мог помнить. Кто это такой? И почему он ставит Гарри какие-то явно серьёзные палки в колёса?
Заметив, однако, вернувшегося Драко, Северус резко оборвал свою тираду.
– А, вот и ты, Драко. Тебе пора спать. Поэтому, позволь, я украду мистера Поттера до завтра.
Слово «позволь» было не более, чем оборотом речи, и все трое это отлично понимали. Поэтому Драко одними губами улыбнулся Гарри, выпил воду залпом и залез под тёплое и легкое пуховое одеяло. Ему снились поцелуи Гарри, и во сне он отвечал на них без страха.
Глава 9.
«Почему понедельник - день тяжёлый, а все остальные, по умолчанию, выходит, лёгкие?», - философски размышлял Гарри, выходя из комнаты Драко в личных апартаментах Снейпа. Ему казалось, сегодняшний вторник тоже был не ахти. Зельевар продолжал что-то выговаривать брюнету на тему Забини, но гриффиндорец пропускал всё мимо ушей. Какое ему, собственно, дело до этого куска слизи? Всегда, если что, можно схватить Драко в охапку и аппарировать куда-нибудь не ближе, чем в Австралию. Никакое задрипанное Министерство его не остановит, а в Австралии, говорят, тепло и уютно. И говорят со смешным акцентом.
Мечтания об Австралии были прерваны самым что ни на есть грубым и прозаичным способом - когда дело доходит до таких вещей, как прерывание чьих бы то ни было мечтаний, Снейпу нет равных на этой Земле. Гарри даже всерьёз прикинул, не пошёл ли в своё время зельевар в шпионы Дамблдора только затем, чтобы чрезмерно зазнавшийся Вольдеморт испытал самый крупный облом в своей многотрудной тёмнолордовской жизни.
– Поттер, Вы, очевидно, планируете в самом скором времени оказаться в Азкабане?
– голос Снейпа резал уши.
«Это ещё почему?!»
– Эй, я же никого не убил! Разве только Вольдеморта… - возмущённо запротестовал Гарри, резко останавливаясь посреди гостиной. О Чижове он старался вообще не вспоминать.
– И никого не пытал, не грабил, не предавал…
– Ах, вы предпочли бы, чтоб Вас отправили туда за дело, мистер Поттер?
– со всей возможной язвительностью поинтересовался Снейп, открывая дверцу бара.
– А Вы предпочли бы, чтоб меня отправили туда просто так, чтобы угодить паранойе Скримджера?
– Гарри попытался тоже быть саркастичным.
– В отличие от Фаджа, Скримджер не страдает паранойей, - Снейп плеснул в пузатый хрустальный бокал коньяка. Подумал и налил немного во второй бокал, передал его Гарри. Смутить его нельзя было ничем.
– Он всего лишь трезво оценивает ситуацию со своей точки зрения. Он считает, для могущественного волшебника, каковым являетесь Вы, Поттер, более чем естественно стремиться к власти - если не повторять путь Тёмного Лорда, то править законно, из кресла Министра Магии. А в этом кресле Руфусу более чем уютно, и он не собирается отдавать Вам его.