With the sun
Шрифт:
Смутные воспоминания заворочались на самом дне сознания, готовясь всплыть наверх, но Драко стало решительно не до них. Парень слитным, неторопливым, отработанным движением вытянул палочку из специального кармана на мантии.
– Дела Поттера - возможно, а вот то, что я повстречал предателя крови на узенькой дорожке - очень даже касается. Кстати, пока ты ещё способен говорить членораздельно: как это - трахать Поттера в задницу? Наверное, он сладкий. Даже в учительской мантии там есть на что посмотреть…
Красные огоньки гнева замелькали перед глазами Драко. Во-первых, говорить о Гарри ТАК - это заслуживало как минимум Авады (хотя и это было чересчур уж мягко
– Ты доигрался, - процедил Драко, делая непроизвольный шаг вперёд.
– Stupefay!
– блондин еле увернулся от заклинания, влепившегося в стену слева от него. Тухло дело… гнев погас, его сменила холодная сосредоточенность, от которой, впрочем, в отсутствие палочки было мало толку.
– Ого, а где же твоя палочка, Малфой? Вышел прогуляться и не думал встретить никого из старых друзей? Зря, зря ты это… Petrificus Totalus!
Драко прижался к стене всем телом, ускользнув от заклинания в последний момент. Без палочки он много не навоюет. Это Гарри может без палочки, но он, кажется, только один такой… эх, Гарри, Гарри, где ты там сейчас? И сегодня не приходил…
Стена холодила щёку. Что-то древнее просыпалось в ней, что-то, готовое к чему-то - так чувствовал Драко, словно сросшись щекой и плечом со стеной. Непонятная сила, колкая, как пузырьки шампанского, лёгкая и, в противовес стене подземелий, тёплая коснулась блондина там, где открытая кожа щеки и плеча (рубашку он застегнул сверху не до конца, и в процессе прыганья от заклинаний она сползла с левой стороны) касалась холодной влажной стенки, словно спрашивая: готов? Решишься? Не сдрейфишь, Малфой? Драко понятия не имел, на что ему предлагается решиться, и почему этот безмолвный вопрос странной силы до ужаса походит по эмоциональной окраске на то, как с ним обращался Хогвартс; всё это были смутные ощущения, полунамёки, неяркие тени, мелькавшие на окраинах мозга вокруг колеблющегося сероватого тумана амнезии. Но он принял неизвестную лёгкую силу, принял без колебаний, впуская её в себя, потому что другой возможности защититься у него не было. А умирать или валяться парализованным в полной власти этого придурка Драко не собирался. Ещё чего не хватало.
Следующее заклятие - Ступефай Максима - Драко встретил, не уворачиваясь. Новая сила хозяйски бурлила по всему телу, осваивая его, свыкаясь с новым обиталищем; и, хоть большая часть этой силы осталась внутри самого замка - там просто было слишком много её, чтобы один человек сумел вместить хотя бы четверть - она тоже не хотела, чтобы кто-то оглушал Драко. На это, собственно, блондин и рассчитывал.
Ступефай отлетел в своего создателя, шваркнув его о камень пола и стены. Что-то смачно, хлюпающе хрустнуло в этот момент, и всё стихло. Словно демонстрируя радостно - вот какая я умница!
– сила в Драко вскипела на минуту, превращая его самого в один огромный мыльный пузырь, готовый взлететь и закричать от невыразимого, не вмещающегося в него нестерпимого удовольствия, и кричать, выкрикивая саму жизнь, пока не лопнет. Это продолжалось минуту, а потом опустошённый Драко, которого ноги уже совсем не держали, сполз на пол.
Посидев там в полном оцепенении пару минут, блондин заставил себя встряхнуться. Пока не выяснено точно, обезврежен ли враг, нельзя расслабляться.
Сходил попить водички, твою мать.
Словно издавая согласный смешок, звякнули доспехи в ближайшей нише.
Стоило блондину подумать: «Жаль, что тут так темно, хотел бы я увидеть хотя бы, кого угробил…», как загорелся факел над головой мертвого - будто бы сам собой. На мантии мертвого парня, чьё лицо по-прежнему не вызывало у Драко никаких ассоциаций, блондин обнаружил золочёный значок с надписью: «Староста школы Хогвартс. Дерил Забини, Слизерин». Слово «Слизерин» показалось Драко определённо знакомым, а вот имя парня - нет. Староста, значит… кажется, это кто-то важный. «Думаю, Хогвартс переживёт. Судя по тому, что я о нём знаю, он не относился к числу самых милых и дружелюбных людей на этом свете».
Несмотря на пренебрежительный тон, Драко было крепко не по себе. Впервые в жизни он убил человека, вот так вот, впрямую, почти глядя ему в глаза. Пусть даже это действовала сила, поселившаяся в нём - он тоже участвовал. Для этого он принял вызов этой силы. Знать бы ещё, на что согласился…
Драко встал, опираясь о стены. Теперь они услужливо теплели под ладонями, не доставляя дискомфорта. В онемевшие до полной нечувствительности от холода ступни стремительно возвращалась жизнь.
«И что это значит, а?»
Блондин прислушался к Хогвартсу. Тишину не нарушало ничего, кроме тяжёлого дыхания самого Драко. Замок ждал, что скажет блондин. Да, не насмешничал уже, не расстилал путаные дорожки, кружа голову, не шелестел тихим, на грани слышимости смехом под самым потолком, не выжидал, проверяя что-то ему одному известное - просто ждал. Так ждали домашние эльфы, пока хозяин соизволит обратиться к ним и дать распоряжения.
Сравнение, пришедшее в голову, чрезвычайно не понравилось самому Драко, и он ощутил большое желание оказаться как можно дальше от всего этого. Подумал же следующее: «Хочу в кровать… и на черта я оттуда вылез?».
Отчего-то его совсем не удивило то, что в следующую секунду он уже обнаружил себя на той самой кровати, по которой только что тосковал. Стянув одежду, он сложил её на стуле, как было, и залез под одеяло по самый подбородок, подоткнув его сам вокруг себя так, что превратился в некое подобие кокона. «Спать, спать! Я подумаю об этом завтра. Я подумаю завтра обо всём…».
* * *
Серебристый вихрь перед глазами исчез, и Гарри обнаружил себя стоящим в просторном кабинете, обставленном со вкусом и наглостью - иначе и не скажешь. Видимо, дизайн подбирал хозяин кабинета - тот, кто сейчас сидел за столом и что-то писал. Люциус Малфой где-то двадцатилетней давности, молодой и ошеломительно красивый, до дрожи похожий на Драко. Гарри постоял в нерешительности: что в этом воспоминании было такого, чтобы скидывать его в мыслеслив? Самое что ни на есть банальное занятие - если, конечно, он там не любовное письмо Тому Риддлу пишет… Подобная идея заставила Гарри подойти к Люциусу и внаглую сунуть нос в бумаги. И, к глубочайшему сожалению гриффиндорца, разочароваться. То, что писал Люциус, содержало в себе столько цифр, что было либо неким финансовым отчётом, либо шифром, не иначе.