X-avia
Шрифт:
Я отлично помню тот вечер, когда разругалась с отцом. Это случилось в городке под
названием Артем в Приморском крае. Артем – собрат-киста Владивостока, славился тем,
что в нем испокон веков стоял аэропорт «Владивосток», а в самом городке жили летчики
и все остальные авиалюди. Добираться до места работы недалеко, да и вообще удобно. В
Артеме родился и мой брат Андрей, кстати. Мы все заворожено провожали плохонькими
глазками
судна, в рейсы, мы с Андреем-Аяксом отбирали друг у друга дедову фуражку, чтобы
покрасоваться в ней перед зеркалом. Конечно же, Аяксу фуражка перепадала чаще, чем
мне, ведь он старше, сильнее, и к тому же мальчик, ему куда больше шло быть
зазеркальным пилотом.
В городке Артеме было мало домов, одна дорога и Сопка, на вершине которой стояли
локаторы. Они ворочались, сенсорили самолеты. Сопка, она же – Гора, была самым
высоким физическим телом городка.
Прилетев из Большого Города в гости к моему отцу в Артем, мы с Б., моим тогдашним
любимым мужем, как-то на закате пошли гулять. Я предложила ему подняться на Гору-
Сопку. Там, на высоте, впервые лет за десять или больше, с самого дальнего детства,
вновь смотрела я на свои любимые сладкие августовские просторы, на волшебную страну,
которая уже давно вычеркнула меня из своей памяти.
Потом мы с Б. спустились с Горы, вернулись домой, и я кошмарно поссорилась с
папой. Он сказал, что в ночь он свою К., конечно же, не выгонит, но завтра его К. может
валить куда угодно. И я уехала с Б. тем же вечером на такси во Владивосток, в гостиницу
с видом на Амурский залив, в номер 910, я уехала, куря одну сигарету за другой без
перерыва.
* * *
ПРЯМАЯ РЕЧЬ ИНФЕРНАЛЬНОЙ СТЮАРДЕССЫ КЛЕО:
Ну и как твои дела, Кристабель? Как поживает цех бортпитания, ненавистная
«каменоломня», как ты ее называешь? Как мне нравятся твои словечки! У меня никогда не
было таких друзей, тем более на земле, чтобы с ними так разговаривать. С тобой я
говорила совершенно свободно, что, в общем-то, редкое явление. Я очень рада тому, что
общалась с таким человеком, как ты, Кристабель.
У меня, как всегда, все было замечательно. Постоянно летала, ставили в эстафеты на
неизменные экзотические острова, на которых решительно нечем заняться, кроме
круглосуточного лежания на пляже, что ж, такое времяпрепровождение для меня самое
подходящее, учитывая, как сильно выматываешься в долгих рейсах, пролетая над
океанами, когда всегда трясет, турбулентность уже стала моим стилем жизни,
«танцующие» полеты не вызывают
это уже, так сказать, издержки производства, и ничего с ними не поделаешь.
Сегодня у меня был ночной резерв, и вот я вновь в отеле, отмеряю минутами время до
освобождения или же до получения приказа свыше лететь повыше. Повторюсь, я обожаю
летать, но только в запланированные рейсы. Здесь же, оттягивая сладостные мгновения от
одной кружки кофе к другой, я просто убивала время в бессмысленном ожидании.
В наряде на ночной резерв сегодня со мной был мой любимый. Мы с Дантесом
встретились здесь, теперь ведь мы видимся только на работе, после расставания так всегда
происходит. Тосковать между рейсами, встречаться на рейсах – такие у нас с ним нынче
отношения. Но мы так дорожим ими, так бережно обращаемся друг с другом, что
провести вместе одну ночь в отеле – это так восхитительно, ради этого стоило не слезать с
неба целый месяц.
Ни он, ни я – никто из всех нас не выдержал, Кристабель. И как мы помирились, и
вновь температура заставила напрячься все метеослужбы, с той секунды, когда я и Дантес
вновь решили быть вместе. Он все мне рассказал про тебя. Не знаю, как мне простить
твою подлость, ведь я считала тебя своей подругой! В обесточенном отеле мы с ним
перебирали ворох невысказанных обид, и над всем этим открывались новые правды. Он
писал своей Алоизе, но на это я давно уже закрыла глаза, а потом он писал сообщения
тебе, уверяя, что ему так же тягостно работать на конвейере. Тогда уж я не сдержалась –
Кристабель, Монсьер И. – тебе не ровня, он должен и будет летать! Когда же ты поймешь,
что самолеты – для нас двоих, а твоя каменоломня – для тебя одной, избалованная
девочка. Вот откуда Гёте в оригинале на размелованном линолеуме, вот откуда все зло.
Теперь ты выводишь меня из себя, обманутая нищенка, надо было искать другое
применение своим мозгам, ты хвасталась всем, что айкью у тебя ого-го, так вот иди
дальше своей дорогой, я отпускаю тебя. Не будет никаких наборов в бортпроводники –
или будут, но не для тебя. Иди своим путем, уходи подальше, Гора тебя больше не
держит.
Насколько кристально, Кристабель, чисто и понятно все видится сквозь намытые до
блеска оконные стекла. Я подозревала, что Дантес живет с тобой, и это подозрение
оправдалось. Ты победила, одолела меня, свою астральную проекцию, вскоре после ваших
с Дантесом первых стажерских полетов, ведь мы всегда были с тобой одним и тем же