X-avia
Шрифт:
I’ve been in my mind –
It’s such a fine line,
That keeps me searching for the heart of gold.» 6
(Нил Янг, «The heart of gold»)
Давайте теперь поговорим о нашем географическом положении.
пунктов А, Б и пунктов всех букв далее. Итак, у нас есть Большой Город. В центре города
суровой готической глыбой высится Кафедральный Собор. Его шпиль виден практически
с любого места в Большом Городе, за исключением серых спальных районов с
панельными многоэтажками и окраинных трущоб. Грозный каменный крест с огромной
высоты неусыпно следит за давно уже потерявшейся в суете сует и погрязшей в
низменных хлопотах пастве. Кафедральный Собор – наша главная гордость, его печатают
на открытках, магнитиках для туристов и почтовых марках.
Выехав из Большого Города, мы уже издали на горизонте заприметим земляного
старшего двойника Кафедрального Собора – Гору. Гора крепко въелась корнями в самые
глубокие тектонические плиты, она никогда не давала глупым автомобилистам сбиться с
пути – исполинский маяк закрывал собой солнце, отбрасывая гигантскую тень на долгие
километры вперед. К востоку от Горы находился аэропорт, который монополизировала
авиакомпания «Schmerz und Angst», где я отныне и решила работать. На западе от Горы
была наша с Б. дача, Грозовой перевал. Именно там, по дороге с дачи в аэропорт,
проезжая мимо Горы, мы так кошмарно поругались в апреле.
Мы ссорились с Б. из-за любого пустяка: из-за итогов Второй Мировой, или из-за того,
что кто-то назвал клюв воробья пастью. Жарче всего мы ругались на тему искусства. Кто
же из нас двоих более велик и значим – этот вопрос стоял между нами даже не ребром, а
глухонемым топором, крепостной стеной, вырытым рвом и страшными монстрами,
охраняющими неприступный замок. Мы исступленно скандалили три года нашей
совместной жизни, и после каждого приступа гнева так же неистово зализывали друг
другу нанесенные в домашних боях раны, покупали дорогие подарки и клялись в вечной
любви и верности. Обещали каждодневно мять спинку. Но что-то надломилось с той
6 Англ. «Я побывал в Голливуде,
Я побывал в парке «Красный лес»,
Я пересек бы океан ради золотого сердца.
Я был внутри своего сознания –
Это такая тонкая линия,
Это заставляет меня продолжать искать золотое сердце.»
ужасной поездки перед
видеть нашу дачу, здоровый особняк, окруженный яблоневыми деревьями. Уже в конце
мая Б. заехал на дачу навестить родителей, я же решила побродить по окрестностям и
тропинка сама привела меня к подножью Горы. Широколиственный шум, хвойный
шелест, редкий треск ветвей – все изначально природное пугало и завораживало меня. В
голове крутилась строчка из песни про поиски золотого сердца, оригинал был написан
Нилом Янгом, но мне куда больше по душе пришлась кавер-версия моей любимой Тори
Эймос, визуального прототипа Миры. Ну, той самой Миры, которую я выдумала для
романа «125 RUS», той Миры, которая была призвана в этот мир защищать меня и
оберегать от всего дурного с плазменной пушкой наперевес. А Миры на самом деле не
существовало, никто меня не спасал и не собирался, я знаю, я-то уже побывала в своем
сознании – это такая тонкая линия. Это заставляет продолжать поиски золотого сердца.
Гора давила на меня. Давай, иди вперед, норовистые самолетики ждут тебя, эй! Давай,
ты будешь летать в дальние дали и совсем перестанешь бывать дома – тогда вы с Б.
наконец-то перестанете ссориться, будете номинально сохранять статус мужа и жены, но
совсем не видеть друг друга, а где разлука, там и тоска, а значит, никакой рутины,
Кристабель, а значит, никаких споров и разногласий, вы раз и навсегда перестанете
ругаться, ты побываешь в других странах, побываешь в Голливуде и в парке «Красный
лес», одна, за облаками, на железных крыльях, мощнейших двигателях, разрезающих
часовые пояса и отталкивающих за ненадобностью земное притяжение, а оно – самое
бескомпромиссное, Кристабель, ты побываешь в своем сознании – это такая тонкая
линия…
Вот что мне поведала Гора. Потом я вернулась на участок, села в машину, и мы с Б.
вернулись домой, в Большой Город по главной магистрали (она всего одна – от Горы до
самого Кафедрального Собора), раскрашенной рекламными плакатами, зазывными
перемигивающимися витринами и сумасбродными порывами майского вечернего ветра,
гоняющего птиц и собирающего причудливые конструкции из мусора возле автобусных и
троллейбусных остановок. Большой Город радушно принимал нас обратно, заключал в
цепкие объятия, жег наш бензин, мы ехали домой, в самый центр, на улицу имени
Ротшильда, помню, как все завидовали одной фотографии: на ней мы с Б. стоим на
балконе. Люди завидовали не лучезарным счастливым лицам, а тому, что с балкона