Я не хотела умирать
Шрифт:
– Так быстро поговорил?
– Секретарь звонила, – нежно касаясь своей щекой моего лба, произнес он. – Бронь билетов подтвердили, улетаю завтра на три дня.
– Так не хочется тебя отпускать, – прижимаясь к нему, ответила я.
– Я быстро вернусь, и, если все пройдет удачно, съездим куда-нибудь отдохнуть на пару дней.
Нежась в объятиях друг друга, мы танцевали.
Дима плохо умел расслабляться, и в танце это было особенно ощутимо, он двигался слишком резко и в то же время скованно, его лицо становилось серьезным, губы слегка вытягивались, а щеки надувались от напряжения.
Репетиции танца на пятую годовщину свадьбы были для него пыткой.
– Эй, да хватит вам уже дуться и хохлиться, как одинокий пингвин.
Вспомнив ошеломленное такой непозволительной наглостью лицо Димы, я тихо хихикнула.
– Ты чего? – заметив мой смешок, вопросительно посмотрел он.
– Да так, вспомнила нахохлившегося пингвина.
– По-твоему, это было забавно? – резко отстранившись от меня, произнес он.
– Дима, ты чего? – улыбнулась я, – это было мило, я люблю пингвинов, ты мой Лоло 5 , – я прикоснулась ладонями к его щекам, но он отдернул мои руки.
– Признайся, тебе просто доставляет удовольствие унижать меня? Вспоминать мои неудачи, да? – с нарастающей злостью проговорил он.
– О чем ты? Конечно нет. Ты заводишься из-за ерунды, – снисходительно улыбаясь, произнесла я.
5
Герой мультфильма «Приключения пингвинёнка Лоло», реж. Кэндзи Ёсида, Геннадий Сокольский, 1987 г.
– Ерунды? Ты наглая лживая тварь, которая насмехается надо мной! – громко прокричал он.
Я закрыла уши руками, стараясь не слышать произнесенных слов, и, закусив от обиды губу, тихо сказала:
– Я прошу тебя, давай просто продолжим ужин.
– Ты думаешь, я так просто тебе это прощу? – его глаза вновь наполнились дикой яростью.
Он подошел вплотную ко мне и резким движением сжал свои пальцы на моей шее.
– Дима, отпусти, – я пыталась убрать его руки, но это было тщетно, его хватка всегда была крепкой и нерушимой. Подушечки пальцев все больнее сдавливали мою кожу. – Почему ты всегда делаешь мне больно? – плача от осознания собственного бессилия, прошептала я.
– Потому что ты это заслужила, – со злостью произнес он, цедя каждое слово сквозь плотно сомкнутые зубы.
Он еще несколько минут сжимал мое горло, наблюдая за моими беспомощными попытками вырваться с каким-то нелепым сладострастием. Я уже начала чувствовать острую нехватку воздуха в легких, когда он наконец разжал пальцы.
Я рухнула на пол, откашливаясь и тихо плача.
Он нервно засобирался. Взял ключи, накинул свою куртку, уже почти было уйдя, вдруг вернулся, я вжалась в стену, испугавшись, что мое наказание продолжится, но он, ухмыльнувшись, прошел мимо. Подойдя к сервированному мной кухонному столу, Дима с силой дернул скатерть, послышался противный громкий лязг бьющейся посуды, удовлетворенный собственной выходкой, он ушел. Я лишь видела через стекло, как блеснули огни его уезжающей Астон Мартин и раздался пронзительный рев мотора.
Пазл снова рассыпался, и я осталась одна, заваленная коробками своего раскрывшегося чулана.
***
– Сожалею, но мы уже закрыты, – произнес Сергей, услышав звон колокольчиков. Он возился под стойкой и не видел входящего.
Я помедлила на пороге, чувствуя
– Все снова разрушилось, – тихо произнесла я, дрожа от холода.
Он поднялся, с грустью на меня посмотрев.
Через пару минут я сидела со своим латте, укрытая теплым пледом. Сергей ничего не спрашивал, мы сидели молча вдвоем в кофейне, слушая, как дождевые капли разбивают ночную тьму.
Глава 4. Гена и Чебурашка
«Самым ненавистным местом на земле для меня был детский сад. Я готова была съесть всю тушеную капусту на свете, выпить весь рыбий жир и молоко с противной пенкой, лишь бы не идти туда.
Непонятая в своих играх другими детьми, я была изгоем. Детство жестоко в своем восприятии мира: оно не видит граней и полутонов, поэтому отличное от себя дети стараются уничтожить. Под надзором воспитателей я была просто одиноко играющим ребенком, но стоило им отвернуться, как меня встречали тычки, щипки и насмешки, построенные мной города, слепленные подделки безжалостно разрушались. Я частенько бросалась на своих обидчиков, но их было больше, поэтому доставалось мне всегда сильнее, а воспитатели, не желая разбираться, кто виноват, наказывали и меня тоже, ставя в угол в одних трусиках и майке.
Поэтому я орала, как чумная и, вцепляясь в мать, умоляла не отводить меня туда. Часто мама не выдерживала, жалела, и, развернувшись на полпути, забирала с собой на работу. То было лучшее время в моей жизни. Там меня любили.
Мама работала кладовщиком на небольшом умирающем заводе у нас в поселке, доставшемся в наследство от советского прошлого. Воздух там был пропитан тяжелым запахом металла, мужского пота, въевшейся грязи и табака. Я быстро привыкла к поначалу пугающим меня громким звукам заводских инструментов, полюбила привкус сварки на языке и путающуюся в волосах металлическую стружку.
В этом наполненном грубой физической силой индустриальном мире я была единственным ребенком. И рабочие окружали меня теплотой и заботой: никогда не унывающие напарники дядя Вася и дядя Лёня смастерили стол для настольного тенниса и научили играть, дядя Паша с тетей Мариной угощали беляшами и пирожками с повидлом в столовой, с дядей Андреем мы кормили синиц и воробьев, а тетя Маша плела мне косы.
Утро мое неизменно начиналось с обхода вместе с начальником цеха по производству. Валерий Петрович был очень высоким, с широкими плечами и густыми бровями, рядом с ним я, и без того маленькая, выглядела совсем крошкой. Он называл меня Дюймовочкой 6 , сажал к себе на шею, и так мы проходили каждый станок и опрашивали мастеров. Валерий Петрович всегда разговаривал со мной, как с взрослой, пояснял и показывал, как работает тот или иной механизм, я мало что понимала, но, преисполненная гордости, сосредоточенно кивала. Когда Валерию Петровичу что-то не нравилось, он хмурился и просил меня закрыть ушки, я послушно исполняла, и лишь по вздымающейся спине и красневшим перед ним рабочим понимала, что он ругается. Он был строг, но справедлив и всегда горой стоял за своих подчиненных. Поэтому его любили и уважали. А я любила его больше всех на планете.
6
Героиня одноимённой сказки Х. К. Андерсена, 1835 г.