Я останусь, если хочешь
Шрифт:
Наконец они добираются до девятого этажа.
– Ну, как ты?
– Нормально.
И вдруг Таня обнимает Надю крепко-крепко.
– Ты вот что, соседка… держись. – Она хлопает рукой по спине и отступает к двери, смущенно моргая. – Зови, если что. – Она достает из сумки ключи, осторожно открывает дверь и прислушивается. – Моя кроха спит. Она тебе не сильно надоедает своими мультиками?
– Нет, что ты, мне с ней веселее.
– Я собираюсь купить новый телик, но как-то не получается.
Таня тоже открывает дверь, за которой ее никто не ждет:
– Спасибо тебе большое, спокойной ночи… Таня…
– Что?
– Ты никому не говори… ладно?
Глупая
– Не бойся, не скажу. – Она снова обнимает Надю, дружески хлопает по плечу. – Иди поспи, завтра поболтаем.
Сидя в кухне и позабыв о голоде, Надя прислушивается к лифту в надежде, а вдруг он щелкнет, зашуршит, остановится, а потом звонок в дверь… На пороге Боря. Но лифт молчит.
Странно, но какая-то ее частичка не верит в происшедшее, ей мнится, что ничего не было. Кажется, что сейчас двадцать восьмое апреля, а не четвертое мая – нет, уже пятое – и что не было проклятых майских праздников, ресторана и все хорошо.
На улице ночь, но она вне ночи, вне города, вне времени, вне себя… Прижавшись лбом к стеклу, она смотрит на темные окна в домах, на двор, освещенный фонарями, и ничего не понимает – ее мозг выключился, иначе нельзя, так она сойдет с ума. Ее веки тяжелеют, она опускается на стул и засыпает на подоконнике, уронив голову на руки…
Свет звезд льется на ее золотистые волосы, она погружается в тяжелый сон, а ее измотанная душа мечется в страстном желании вернуться на два года назад, в августовское утро, подарившее ей любовь, крылья и веру в то, что все будет хорошо, что она любима и кому-то нужна. Звезды подмигнули таинственно, и ее душа перестала метаться, успокоилась, забилась в уголок и замерла в ожидании желанного сна.
Сна, в котором она еще не вышла из подъезда и не остановилась в раздумье.
Глава 1
2015 год, август
…Она вышла из подъезда и остановилась в раздумье – куда идти? Налево, к метро, или направо, на трамвай? До метро наискосок пятнадцать минут пешком, потом семь остановок метро – это удобно и быстро, но солнышко светит так приветливо! Надя не хочет идти на работу. А если поехать на трамвае? Конечно, в дороге он может сломаться, тогда она опоздает. Ну и черт с ним, с опозданием. Ее не уволят, она хороший работник, ни разу не брала больничный, может выйти в субботу, может задержаться, отпуск просит не летом, а в сентябре.
Надя повернула направо. В двадцать седьмом трамвае будет тепло, а в метро холодно, как в ее душе. Она уже несколько дней не высыпается. Хочет, но не может уснуть, часами лежит и смотрит в потолок: мама сказала, что Валерка приехал и будет дома еще неделю. Вот если бы он сам позвонил. Или приехал… Нет, не нужно… Уже ничего нельзя изменить. Ничего…
Вот если бы сегодня шел трамвай из двух вагонов, думает Надя, лишь бы чем-то занять мозги. Так бывает, если по двадцать седьмому маршруту пустят «тройку» – в ней всегда два вагона. Надя сядет во второй вагон, его будет бросать из стороны в сторону – это забавно. Иногда трамвай на повороте сходит с рельсов, это уже не забавно, пассажиры матерятся и топают пешком, но в трамвае есть своя прелесть – из его окон можно наблюдать жизнь города, можно смотреть на людей, неспешно проехать мимо «Барабашки», заглянуть во дворы частных домовладений, заметить, что в городе изменилось. Возле универмага «Харьков» она пересядет
Повезло – трамвай сдвоенный. Надя входит в пока еще полупустой второй вагон, вдыхает смесь запахов графитовой смазки, резины и трамвайной пыли, усаживается у окна, с той стороны, где солнце будет чаще заглядывать в вагон, и, откинувшись на жесткую спинку сиденья, блаженно замирает в предвкушении долгой поездки. Будто это вовсе не обычная поездка на работу, а отпуск длиной почти сорок минут. И бог с ней, с пылью. Двери со скрежетом захлопываются, трамвай трогается, ползет, тормозит у светофора, а потом разгоняется, и пассажиров, не успевших вцепиться в поручни, бросает друг на друга. Как моряк по палубе, по салону уверенно двигается кондуктор, обилечивая и проверяя удостоверения, а потом пристраивается ближе к передней двери. Надя смотрит на нее и улыбается – она слышала разговор мальчишек в коридоре колледжа, они хвастались, как на каждой остановке перебегали из вагона в вагон и смогли без билетов проехать четыре остановки. На пятой их вышвырнули, но это же пятая!
Рынок… Тут хороший магазинчик женского белья, надо будет заглянуть. Вот станция метро «Героев Труда» – ее стены «подпирают» старички и старушки, продающие яблоки, овощи со своих огородов и то, что дома завалялось, – авось найдется непривередливый покупатель, а такой обязательно находится.
…Однажды ранним утром – Валерка только приехал на каникулы после первого курса – они собрали в заброшенном, когда-то совхозном саду две большущие сумки яблок и поволокли в райцентр. До автобуса их подбросил дядя Сережа на своих «жигулях», а как приехали в райцентр, сразу облюбовали место прямо возле вокзала. К ним, конечно, милиционер подбежал, сказал, что цена одного часа вот тут, у вокзала, двадцать гривен. У них глаза на лоб – они рассчитывали выручить всего-то двести, а мент:
– Не нравится – ищите в другом месте.
– Дяденька, ну пожалуйста, мы быстро, – запричитала Надя, – наши яблоки вкусные…
Видимо, в душе стража порядка что-то шевельнулось, он бросил: «Даю полчаса, и чтоб вашего духу тут не было». Потом взял яблоко, потер руками, надкусил, сказал: «Ничего», – и смешался с толпой. Хм… ничего… Яблоки сочные, сладкие – укусишь, и брызги в стороны. Только они раскрыли сумки, только Валерка вынул безмен и прокричал: «Сладкие яблоки, пять гривен килограмм!», как налетели пассажиры и размели две сумки за двадцать минут – Надя все время поглядывала на часы, висящие над входом в вокзал. Они быстренько сложились, заскочили на базар, купили конфет, потом Наде билет до дома, Валерке – до Харькова (собственно, ради его поездки к маме все и было затеяно), и у них осталось сто шестьдесят две гривны.
– Возьми себе семьдесят, – Валерка протянул Наде мелкие купюры.
– Нет, не надо, я до дома так доберусь, ты лучше себе оставь, вдруг не хватит. – Надя уже скучала по Валерке: они еще не расставались и на день, а тут он собирался уехать на целых три…
Он потоптался, потер лоб пальцами, посмотрел в небо, будто что-то прикидывал в уме, и снова протянул деньги:
– Пусть у тебя будут, я точно знаю, мне хватит. Дома скажи, что я поехал к маме.
– Ладно, – Надя положила деньги в кошелек, – они ругаться будут…