Я - Русский офицер!
Шрифт:
— Ну что, мужики, вздрогнем!? — и поднял стакан. — За то, чтобы всем нам повезло в этой войне, и мы добили гадов в их норе!
Все собравшиеся за большим столом подняли свои фронтовые емкости и чокнувшись, словно по команде, выпили.
По случаю такого торжества, Краснов, для девчонок легкой бомбардировочной эскадрильи приобрел из-под прилавка две бутылки вина, сунув Клавке плитку американского шоколада.
Клавка была бабой запасливой и знала пристрастие летчиков истребительного полка дарить «ночным ведьмам» хорошее вино и всякого рода бабские финтифлюшки. На витрину товар не выкладывала,
В этот вечер старший лейтенант Светлана Зорина сидела рядом с Красновым.
Вся эскадрилья знала об их отношениях, которые возникли еще с момента появления Краснова в полку. Девушка-хохотушка с голубыми и чистыми глазами, еще с первой встречи влюбилась в Валерку и теперь не могла даже представить свою жизнь без молодого старшего лейтенанта. Но сегодня Краснов был странно холоден и задумчив, будто его подменили. Вместо прежних ухаживаний и внимания к Светлане, сегодня он как-то странно вел себя, раз от разу прикладываясь к стакану с водкой.
Светлана, видя, что её «Воробушек» отделился от неё, где-то в своей душе затаила обиду, но виду не подала. За её колючими улыбками и мимолетными шутками было видно, что она сегодня странно натянута и чувствует, что её Краснов слегка черств. Не было сегодня тех добрых и искристых глаз, не было светлых и счастливых усмешек, которыми еще недавно она щедро одаривала офицеров третьего звена. Светлана чувствовала, что с Валеркой что-то произошло и её бабье чутье, её интуиция не могли подвести.
Естественно она знала, что у Краснова до войны была девушка Лена. Она знала, но в своей любви надеялась только на чудо и на то, что старший лейтенант сможет полюбить её, и разделить с ней всю оставшуюся жизнь.
Но ему в эту минуту было необычайно стыдно. Письмо от матери с адресом Лены, жгло ему грудь словно утюг с жаркими углями. Сегодня он сотни раз перечитывал, перечитывал и перечитывал этот листок в школьную косую линейку с аккуратным материнским почерком. Ему было стыдно за то, что он забыл свою любовь и так легко поддался соблазну. Ему было стыдно, что он дал девчонке шанс, а влюбив её в себя, воспользовался её любовью. Правда, и Светлана была также ему дорога. Ведь и он за последние месяцы настолько прикипел к ней, настолько полюбил её чистую и ранимую душу, что его сердце сейчас как бы разорвалось надвое.
— Что ты, старлей, нос повесил? — спросил майор Шинкарев, видя, как Краснов ушел в себя.
Он сидел за столом, подперев голову рукой и пристально молча смотрел в стакан с водкой. В его руке тлела папироса, а он, забыв о ней, не обращал на нее никакого внимания.
— Оставь его, командир! Парень письмо от матери получил, — сказал Ваня Заломин, выдавая секрет друга.
— Так надо же радоваться! — сказал майор Шинкарев, разливая вино девчонкам.
— Так он запутался, его довоенная пассия отыска…, - хотел было сказать Ваня Заломин, но не договорил.
Он осекся на последнем слове, но этого хватило, чтобы Светлана все поняла.
— Дурак ты, Ваня, такую вечеринку испортил, — сказал гвардии капитан Храмов и, сделав музыкальный перебор струн, отложил гитару в сторону.
— Че я!? Че я!? Я же не хотел обидеть её. Откуда я знал, что Светка, так отреагирует? — стал оправдываться Заломин, видя, что не со зла стал инициатором раскола.
— Вся эскадрилья знает, а ты, Ваня, ну ни хрена не знаешь, что у неё с Красновым настоящая любовь.
— Что, ты, не видишь, как парень-то мается? Ему ведь наверное, тоже больно!? А ты, ты, словно серпом, да по… помидорам… — сказал комэск.
В тот миг за столом наступила гробовая тишина. Все замерли, глядя на Краснова. Каждый из присутствующих представлял, что чувствует парень в эту минуту.
Краснов резко встал и, оттолкнув ногой табурет, молча выскочил следом за Зориной. В ту секунду в его груди будто разорвался двадцатимиллиметровый снаряд «мессера». Сердце жег огонь, и эта боль словно пульсар отдавала в виски. Выпив столько водки, он так и не запьянел. Голова была свежа, но только внутри что-то странное испепеляло его сердце. Для него — Леди была далеко, а Светлана была рядом.
Светлана Зорина, стала не просто дорогим ему человеком, она стала настоящим другом, который в минуты передышки на фронте был, словно отдушина и единственное дорогое сердцу существо. Она, как и Валерка, постоянно была в смертельной опасности, и этот риск ещё больше сближал их сердца. Зная, что в любую минуту они могут погибнуть, отношения их переросли в абсолютно иную форму дружбы, и они растворились друг в друге без всякого остатка. Отсюда и были у Краснова все эти сердечные переживания, которые давили грудь, изматывающей болью.
— Света, Света, стой! — проорал он с гортанным хрипом вслед уходящей девчонке.
Но девушка, не останавливаясь и не оборачиваясь, шла в сторону базирования своей эскадрильи. Краснов, расстегнув ворот гимнастерки, побежал следом за ней. Ему казалось, что он сейчас задохнется. Сердце, словно надутый футбольный мяч, распирало изнутри грудную клетку, и от этого дышать было очень трудно.
— Прости! — сказал он, беря девушку за руку. — Прости меня! Я хотел рассказать, но все это так неожиданно. Я же думал, что наши пути уже разошлись! — стал оправдываться Валерка.
— Я понимаю, Валерочка! Но ведь ты мог сказать мне об этом чуть-чуть раньше. Понимаешь, ты оттолкнул меня. Ты меня очень обидел, — сказала Светлана дрожащим голосом. — Разве я не поняла бы! Я же знала, знала, что ты любишь свою Лену. Этого можно было ожидать, а я, дура, настоящая дура, доверилась тебе! Я полюбила тебя, а теперь что? Что может быть между нами?! Прости и прощай!
— Светка, не делай этого! Не рви мне сердце, я же живой человек. — заорал Валерка от досады.
— Прощай! — сказала Светлана и побрела через взлетное поле.