Я — сын палача. Воспоминания
Шрифт:
Билл непрерывно хохотал, укладывая рубахи по пакетам. Я стыдил его:
— Первый же покупатель тебя поймает.
— Оодос, я уже говоиил тебе, ты ни хеена в бизнесе не понимаешь. Я же не тебе поодаю, а идиотам, им даже сама вещь не нужна, только вот этот пакет, лейбл.
Да, лейбл. Их у него было куда больше, чем пакетов, сотни. Маленькие и большие, разных цветов, разными шрифтами. Коллекция. И он не поленился каждой рубахе с лейблом «Дружба» пришить новые, американские.
На следующий день он продавал на Пушкинской эти рубахи, я стеснялся подойти к нему. Уходили, улетали по 18–22 рубля. Навар получился большой. Билл щедро поделился.
Как-то он купил
Как он шил и продавал первые в Крыму техасы (джинсы), не зная кроя. Сначала зеленые из палаточной ткани, а потом вообще из дешевой ткани «Колумбия», которая шла на рабочие штаны. Как он от нескольких дешевых вафельных полотенец срезал бахрому сбоку и нашивал в эти техасы от колен и ниже — уходило по два стриженых полотенца на одну ногу, что прибавляло в цене по 5 рублей за пару. Пропустим.
Про то, как я ему из шорного цеха принес холитены — блестящие заклепки, которые в избытке ставились на упряжь, а Билл догадался ставить их помногу на ширинки и пижоны аж визжали…
Ильф и Петров сообщили, что Бендер владел четырьмя сотнями приемов честного отъема денег у населения (лохов). Но сами эти приемы не названы. Поэтому не знаю, совпадают ли приемы Билла с Бендеровыми. Как-то в малой компании из четырех или пяти девушек я пытался организовать праздник, а денег по сусекам наскреб-лось около семи рублей. Нечаянно встретили Билла. У него тоже ничего. Рубль с мелочью. Подумал. Не долго, минуты две. Раздал задания. Каждому. Привезти сколько сможем чая, не обязательно свежезаваренного. Назначил время встречи. Приехал нагруженный. Несколько пустых бутылок с пробками, большой шприц. Взял все деньги, зашел в магазин, долго крутился перед продавщицей, вопросы ей задавал, надо было, чтобы она его хорошо запомнила. Купил самую дорогую бутылку армянского коньяка. Рублей за восемь с копейками. Мы уже ждали его, бегом в ближайшую подворотню. Шприц в пробку, и через минуту он грамм четыреста коньяка из бутылки в пустую отсосал. Не вынимая шприца, в ту же дырку съемным поршнем вкачал четыреста граммов высококачественного грузинского чая не первой свежести.
Билл аккуратно призадрал этикетку и снова зашел в магазин. Минут пять всего прошло.
— Девушка! Вы же понимаете, у меня таких денег нет дорогой коньяк пить (правда разоружает). Это в подарок. Очень уважаемому человеку. А тут, как назло, у бутылки этикетка неаккуратная. Если самому пить, то какая разница, а для подарка — неудобно. Поменяйте, пожалуйста.
Так у нас получился почти литр отличного коньяка, но ни рубля на закуску. Во втором действии Билл моментально сходил к хорошо ему известному фирмачу и на уровне доверия продал ему эту замечательную бутылку на два рубля дешевле, чем в магазине. Мы перешли к другому гастроному (девки визжали от восторга), а я потел от страха. Операция повторилась. После ее завершения у нас было в двух бутылках по четыреста граммов разного, но марочного коньяка и около пяти рублей свободных денег. Девушки распорядились экономно. Было два сорта колбасы, сыра, шпроты, что-то из дома. Праздник был замечательный, запомнился на всю жизнь. Ну да, несколько криминально.
А вы бы, ханжи, такое придумали? Или сесть за стол бы отказались?
Как-то нашел человека, который хотел что-то срочно задешево продать. Целый чемодан нейлоновых рубах. Большинство людей страны нейлоновых рубах еще ни разу
— Слушай, парень, а ты-то нам зачем? Мы и без тебя операцию провернем.
Чуть вдвоем Билла не побили. Но это ж Симферополь, набежал народ, я пришел едва ли не последним, практически ничего не застал, только рассказы и деньги.
Никого не били. Выслушали стороны. Приговор был таков:
— Билл вас свел, он имеет полное право на комиссионные.
Комиссионных оказалось не так уж много, около ста рублей. Но это вроде среднего месячного заработка. В тот же вечер оставили их в ресторане.
Однако Билл был отнюдь не только коммерсантом. Места не хватит рассказать про то, что, если Биллу казалось, будто кого-то из его друзей бьют, он бежал, разбегался на сто метров и всем телом сбивал обидчика с ног. Один раз это был вовсе не посторонний враг, а другой, такой же близкий друг, и они просто баловались, буцкались, Билл со спины не распознал.
Мне больше часа понадобилось утешать и успокаивать.
В другом случае с ног был сбит один из самых главных и опасных драчунов города, воистину амбал, и он еще долго яростно орал:
— Где этот маленький? Где этот маленький? Я его в землю урою.
Да хрен бы этому Годзилле Билла отдали.
Обо всех таких случаях, а я их помню немало, тоже как-нибудь потом.
Или вот. Как-то я решил съездить в Ай-Даниль, там тогда моя сестра Света жила и работала, а он увязался со мной. Я ему говорю:
— Ну приходи ко мне через час, принеси что-нибудь смешное, поедем.
И он принес двухметровый термометр, который в рекламных целях висел у входа в центральную аптеку города, объяснив, что хотел привезти дверь от шкафа в квартире отца, на которой он вырезал «Coca-Cola», но испугался, что за час не окрутится, да и не пустят в троллейбус с дверью от шкафа, поэтому вот термометр. А потом, когда мы приехали на вокзал, купили билеты и до посадки в троллейбус оставалось минут десять, ему захотелось выпить стакан сухого из бочки. А там очередь как в Мавзолей. И он с криками:
— Быстоо, быстоо, соочно, уезжаем в Партенит (совсем другое место, по иную сторону Медведь-горы, но Билл перепутал в спешке), два стакана сухого (не забыл о товарище)… — прошел мимо очереди прямо к тетке-наливайке. Ну вот и об этом я тоже вкратце рассказал.
Еще случай из темы «благородство и рыцарство».
Был такой малознакомый припухлый паренек по кличке Каплун. Нет, не петух. А у этого Каплуна, девушка любимая. И друзья. Один такой приблатненный дружок имел мотоцикл и как-то предложил этой девушке покатать ее. Не знаю, чего она там, дура, думала… Мол, друг моего парня, наверное, нет опасности… Поехала.
Он отвез ее в лесок и сказал, что привез ее для любви, но если она не согласится, то для изнасилования. Пусть она кричит, хоть разорется, а нет выхода, лучше самой согласиться, никто и не узнает, а то он ей все наряды порвет и домой не подвезет, сама, опозоренная, будет пешком ковылять, времени у него до утра, все равно своего добьется. Она сдалась. Как бы добровольно.
А когда он привез ее обратно, тут же рассказала этому своему Каплуну. И этот, в общем, тихий, не азартный парень Каплун нашел своего другана и очень даже умело, неожиданно ловко побил его, попинал и отметелил.