Я. Философия и психология свободы

Юрченко Сергей Борисович

По смыслу этого высказывания можно понять, что Диспенза говорит о «потерянном» в нашем восприятии мире и стремится оставаться в рамках нейронауки, даже упоминая при этом расширенную реальность и «другие жизни». Вообще говоря, из ущербности нашего восприятия стандартной реальности еще никак не следует идея реинкарнаций, но из этой субъективности вполне выводится идея об иллюзорности мира.

Иначе говоря, разница позиций между нейронаукой и восточной философией заключается здесь в том, что первая признает нейросети лишь отражением независимой физической реальности, а вторая утверждает, что эти нейросети (дхармы) являются проекцией самосознания (анитьи) на неопределяемый внеязыковой фон (фотонный вакуум) и сами создают то, что мы называем

реальностью. Образно это выражается в том, что наши «мозговые молнии» не просто лежат внутри материального мозга, который в свою очередь является квантовой энергетической структурой, воспринятой посредством того же самого самосознания (!), но выходят за его пределы, создавая физическую реальность как разноцветное кино на белой простыне экрана (Дао) или голограмму в нематериальном пространстве (Брахмане).

По утрам нам не приходится заново учиться ходить и вообще адекватно воспринимать мир. Мы встаем с постели, вооруженные пучком нейросетевых молний, подобно мифологическому Зевсу, и начинаем метать их в реальность (в ничто), делая ее совершенно привычной и обыденной (так что скулы сводит зевотной скукой): встать, одеть халат, сунуть ноги в тапки, пройти в туалет, совершить естественные процедуры, умыться, включить телевизор или радио, заварить чай или кофе и т.д. Но, разумеется, еще раньше мы включаем мозг на восприятие привычного мира, как то самое радио, оставленное с вечера на заданной волне.

Тождество будды и Вселенной (если мы принимаем его) заключается в том, что каждое самосознание и есть Зевс – творец мира, а физическая реальность есть пересечение наших ментальных конусов в «Розе Мира». Самосознание (анитья) как проекция Сознания (Атмана) на себя (Брахман) и есть физическая реальность (Майя). Говоря совсем просто (и не совсем точно) мы не воспринимаем реальность, мы ее порождаем. И поэтому не только наши истины о реальности, но и сама реальность есть соглашение душ, конвенция Пуанкаре, коллективное бессознательное Юнга.

Что есть тела? Это – атомы. Что есть атомы? Это – кванты. Что есть кванты? Это – масса, заряд, спин, цвет. Что есть масса, заряд, спин, цвет? Это – наблюдаемые величины. Что есть наблюдаемые величины? Это – дхармы. Что есть дхармы? Это – ничто. Что есть ничто? Это – Брахман. Что есть Брахман? Это – Я. И то, что мы называем «законами природы» или «божьим промыслом» есть законы проективного самосознания.

Есть только Я. Самосознание – это временной процесс отражения Я в себя, порождающий при этом физическую (временную) реальность. Тождество души и Вселенной вытекает из этого автоматически. Вселенная есть история, которую Сознание рассказывает самому себе. Познание нами законов этой Вселенной и самих себя в ней будет все больше приближать нас к альтернативе, в которой мы будем вынуждены признать либо все абсолютно мертвым, либо абсолютно все живым. Это зависит от того, чем мы хотим считать неуловимое Сознание – материальным или духовным. Тут важно другое: противоположности сходятся, и абсолютно мертвое ничем не отличается от абсолютно живого. Соответственно этому прогресс науки будет происходить с размыванием границ между естествознанием и гуманитарными науками. Возможно, традиционное деление науки на дисциплины сменится классификацией на теории и подтеории. Например, Теория сознания, Теория времени, которые совместят в себе математику, психологию, физику, химию, биологию и т.д.

Поскольку целью этой статьи было – дать интуитивному понятию «реинкарнация» какое-то логическое основание, то я не могу теперь, исходя лишь из интуитивного

убеждения, признавать или отрицать ее. Здесь уместно хранить «благородное молчание», как выражался сам Гаутама. И тем не менее, я полагаю, что о реинкарнации невозможно заявить даже в буддистском смысле. Это вовсе не подразумевает какие-то эмпирические аргументы. Если бы моя память хранила образы моих прежних жизней, мне не понадобились бы научные доказательства. Возможно, меня сочли бы шизофреником. Но как можно не верить себе? Если не верить даже самому себе, то это и есть безумие.

Н. Винер как-то заметил, что реклама безотносительна к истине. Она не лжет, ибо компания, которая говорит то, что противоречит фактам, может угодить в судебную тяжбу, но ее заявления и не обязаны соответствовать действительности. Рекламе позволительно вызывать у потребителей иллюзии. В желании другого человека продавать вам что-то не обязательно должен скрываться злой умысел. Вера, как и реклама, безотносительна к истине. Как бы ужасно это не звучало, но вера в бога, который внимательно слушает молитвы страждущих, вера в эликсир молодости и вера в мыло, благодаря которому кожа становится шелковой, в психологическом смысле ничем не отличаются друг от друга. Всякая вера вообще основывается не на знании, а исключительно на нравственном предпочтении,. Говорить человеку, что его вера не имеет достаточных подтверждений – значит говорить тавтологию: вера изначально выстраивается не на действительности, а на желании. Если бы этот мир был раем, кому понадобилась бы вера в рай? И поэтому эту статью следует закончить той фразой, с которой она началась.

Доктрина реинкарнации (бессмертной души) происходит из человеческого страха перед смертью. Доктрина кармы (греха) происходит из человеческого страха перед жизнью…

Если сейчас вы начнете перечитать данную статью заново, это станет ее реинкарнацией.

МАНТРЫ СВОБОДЫ

О таланте и критическом чувстве

Жизни мышья беготня,

Что тревожишь ты меня?

А. Пушкин

Жил-был физик – Пауль Эренфест. Он был приятелем Эйнштейна, и как-то раз они выступили соискателями на должность заведующего кафедрой физики в одном европейском университете. Т.е. было время, когда Эренфест и Эйнштейн рассматривались как почти равноценные величины. Прошли десятилетия. Один из них стал самым знаменитым физиком в мире, второго не помнит никто. В 53 года Эренфест покончил с собой. В некрологе на его смерть Эйнштейн написал: Эренфеста обкрадывало критическое чувство. Очень глубокая фраза!

Что же это такое – критическое чувство? Применительно к физики это выглядит примерно так. Есть физическая проблема. Вполне приличная проблема. Ею можно заняться и после кропотливого труда получить какие-то лабораторные результаты, а может быть – и теоретические, фундаментальные выкладки. В конце концов, подавляющее большинство физиков именно так и работает. Глобально мыслят единицы.

Критическое чувство сводится к простому и самоубийственному вопросу: а зачем? Можно сделать гениальное открытие, можно создать шедевр, а создав его, спросить себя: ну и что? Мир остался прежним, и ты сам не изменился. Тогда зачем все это?

Литературное творчество заключается в умении рассказывать истории. Чем лучше у автора это получается, тем более он талантлив. Но творчество не сводится к одному таланту. Есть еще критическое чувство. Иначе говоря, всякий автор находится в поле двух переменных: таланта и критического чувства. И эти характеристики сталкиваются. Примем по определению, что писатели – это те авторы, у которых критическое чувство отсутствует или, по крайней мере, не преобладает над талантом. Тогда не-писателями являются те, у кого критическое чувство гипертрофированно.