Яков. Воспоминания

Антонова Лада

В соседней комнате послышались шаги, и в дверном проеме появилась Нина Аркадьевна.

— Ну наконец-то! — сказала она с улыбкой. — Я уж думала, ты до вечера проспишь.

Бог ты мой, а времени-то сколько? Судя по солнцу, немало уже. Так что я еще и на службу проспал. Остается надеяться, что там ничего серьезного не приключилось, ведь если меня искали, то точно не нашли.

— Я уже кофе попила, — сказала Нина, присаживаясь на постель.

Я поцеловал ее, потому что это было заметно проще, чем улыбаться. Надо уходить поскорее. Сегодня я плохой актер,

по всему видно.

— Вставай, будем завтракать, — улыбнулась Нина Аркадьевна и вышла, давая мне возможность привести себя в порядок.

Ну, уж без завтрака я как-нибудь обойдусь. Чаю в управлении попью. У Коробейникова наверняка есть баранки.

Когда я вышел, полностью одевшись, Нина разбирала почту.

— Твой кофе уже остыл, — сказала она. — Я попросила завтрак сюда.

— Прости, надо ехать, — сказал я ей. — Я и так проспал на службу.

— Ах, да! — с легким презрением протянула Нежинская. — Ты ж у нас еще и служишь!

Я взглянул на нее удивленно. Такого тона по отношению к моей работе она себе никогда не позволяла.

— Раньше тебе моя служба не мешала, — сказал я, привлекая ее к себе.

— Как бы я хотела, чтобы мы с тобой вместе уехали в Петербург, — сказала Нина, обнимая меня и заглядывая в глаза.

О, давно эта тема не поднималась. Что это вдруг снова?

— Ты же знаешь, это невозможно, — сказал я, осторожно отводя ее руки.

— Не знала, что ты будешь так держаться за это место! — с горечью сказала она.

Все, хватит, пора уходить. День в разгаре, а я даже не знаю, что в управлении творится. Интриги подождут.

И кивнув Нине на прощанье, я покинул ее номер.

В управлении меня ждали новости. Ночью был убит купец Караваев, причем, по утверждению Ульяшина, он застрелился в разгар бала по случаю его же сорокапятилетия. Ночью на месте преступления работал Ульяшин, утром к нему присоединился Коробейников. Меня мой помощник прикрыл, разумеется, сказав, что я очень занят и буду позже. Зато он сфотографировал все, что можно, на месте преступления, так что я имел возможность сразу войти в курс дела. Хотя в дом купца съездить, конечно, придется.

— Я почти убежден, что выстрел был произведен с некоторого расстояния, — докладывал Коробейников, пока я разглядывал снимки.

— Почему? — поинтересовался я.

— Ожога нет, — пояснил Антон Андреич. — Если бы пистолет был приставлен к виску в упор, был бы ожог, а его нет.

— Верно, — похвалил его я. — А еще направление раны указывает на то, что выстрел производился сверху вниз, неестественно для самоубийцы.

— Совершенно верно, — согласился Коробейников.

— А почему ж Вы сказали обратное околоточному? — поинтересовался я.

— Затонск очень маленький город, и слухи разлетаются быстро, — улыбнулся мой помощник. — Не хочу, чтобы злоумышленник знал, что его ищут.

— Разумно, Антон Андреич, — похвалил его я. — Делаете успехи!

И впрямь, он сегодня молодец. Мог ли я подумать год назад, что у него будет такой прогресс? Нужно давать ему побольше инициативы, чтобы была возможность для

дальнейшего роста.

— Вы знаете, около месяца назад в соседней губернии произошел подобный случай, — продолжил ободренный мною Коробейников. — Был бал, самоубийство. Только пуля вошла в горло. И стреляла, Вы представьте себе, дама.

— Хорошо, что Вы читаете внутренние циркуляры, — попробовал я одобрить и это сообщение.

В конце концов, Антон Андреич меня сегодня прикрыл и, между прочим, ни одного неуместного вопроса не задал, так что некоторая поблажка с моей стороны вполне уместна.

— Да нет, циркуляры тут ни при чем! — отказался от незаслуженной похвалы честный Коробейников. — Я прочитал это в «Затонском телеграфе».

— Похоже, мне тоже нужно будет подписаться, — поморщился я при воспоминании о Ребушинском. — Я вот что думаю: самоубийство Караваева тоже инсценированное. Вы проверьте, если у него были конкуренты.

— Да, я узнаю, — сказал Антон Андреич, — и если это так, то Куницыну тоже может угрожать опасность.

— Ну, или злоумышленником может оказаться и сам Куницын, желая завладеть долей Караваева, — предположил я в ответ. — Нужно проверить также финансовое положение их компании.

— А вам не кажется, — спросил меня Коробейников, — что случай в соседней губернии и этот случай — они могут быть как-то связаны?

— Чем? — спросил я удивленно.

— Даже не чем, а кем, — ответил мой помощник. — Преступником и его внутренней потребностью убивать. То есть, он по каким-то признакам выбирает жертву, а после этого все обставляет, как самоубийство.

Так, ясно. С самостоятельностью я погорячился от пущей благодарности. Пусть уж пока под моим присмотром работает, с такой-то богатой фантазией.

— Любите Вы бесперспективные версии, Антон Андреич, — упрекнул я его.

— Яков Платоныч, — возмутился Коробейников, — Вы сами говорили, что нужно проверять все версии!

— Ну вот и проверьте, — не стал я с ним спорить. — Отправьте запрос в соседнюю губернию. Нужны детали для сравнения.

Если моему помощнику хочется больше работать, кто я такой, чтобы ему мешать? Другое дело, что в первую очередь я спрошу с него те поручения, которые ему дал я. И, ради его же блага, я надеюсь, что он их выполнит.

Покинув управление, я направился к партнеру покойного Караваева, Куницыну, чтобы попросить у него ключ для осмотра места преступления. Куницын, низенький суетливый человечек, абсолютно лысый, но зато обладающий богатой бородой, сообщил мне, что отдал ключ Анне Викторовне Мироновой, которую пригласил как медиума, внести ясность в расследование. Сам Куницын в самоубийство партнера категорически не верил и весьма опасался за свою жизнь. Я успокоил его, как мог, и поспешил в дом Караваева. То, что Анна Викторовна находится на месте преступления совершенно одна, меня весьма тревожило. Самое, кстати, время, обсудить с нею все, что я придумал. Уверен, она с радостью согласится, поняв, что я не собираюсь чинить ей препятствий, а наоборот, готов прислушиваться к ее словам.