Яков. Воспоминания
Шрифт:
— А вот этот вот странный туман, — спросил Коробейников, — что это?
По дороге из леса Анна Викторовна рассказала мне о необычном явлении природы, которое они с Ниной Аркадьевной наблюдали в лесу. Странный то ли туман, то ли дым с цветочным ароматом, в котором было невозможно дышать. Они вырвались из тумана, но обе потеряли сознание. А на память о приключении им остался сильный кашель.
— Природный газ? — предположил я. — Кстати, покажите, где это место на карте?
Спасая пленниц, я руководствовался устным описанием дороги к домику, а посмотреть на плане так и не успел еще. Мы с Коробейниковым склонились над картой, и он кончиком ножа указал мне, где находится домик, в котором укрывали
Спустя несколько дней я послал записку Анне Викторовне с просьбой о встрече. Она ответила согласием, и мы получили возможность прогуляться по парку.
— Спасибо Вам за тайное свидание, — сказал я, когда мы медленно шли рядом по аллее.
— Извините, что оно тайное, — смущенно улыбнулась Анна Викторовна. — Просто отец, он…
— Он отказал мне прямо от дома, — закончил я за нее.
— Да, — вздохнула Анна слегка виновато. — Но это недоразумение, которое, я уверена, скоро кончится.
— Да батюшка Ваш прав, — ответил я. — Нужно Вам подальше держаться от меня, а мне от Вас.
Очень правильная у меня речь получилась, все сказано, как должно. Вот только от одной мысли об этом мне становилось тоскливо. Да и глаз я от нее отвести не мог, так соскучился за несколько этих дней.
— Так! — решительно прервала мои нравоучительные сентенции Анна Викторовна и взяла меня под руку. — Давайте поговорим о другом.
— Давайте, — согласился я с улыбкой.
— Говорите! — сказала она и рассмеялась.
Я рассмеялся вместе с ней. Это было удивительное ощущение — вместе смеяться. Мне оно понравилось безмерно.
— Вы как себя чувствуете, Анна Викторовна? — нашел я, наконец, нейтральную тему, слегка смутившись собственных мыслей. — Что врачи говорят?
— Доктор сказал, что воспалены дыхательные пути, — отчиталась она со всей серьезностью, — но это скоро кончится. Уже проходит.
— Скорейшего Вам выздоровления, — снова улыбнулся я ей.
Сегодня мне почему-то постоянно хотелось улыбаться.
— Спасибо, — церемонно поблагодарила меня Анна и, не выдержав, рассмеялась снова.
— А этот туман, — поинтересовался я, — у него был какой-то запах?
— Да, такой… — Анна Викторовна задумалась, — удушливый, но не как дым, сладкий…
Она внезапно остановилась, глядя куда-то вперед. Я взглянул туда же. У ограды парка прогуливались князь Разумовский и госпожа Нежинская. Князь приветствовал меня жестом, я тоже коснулся полей шляпы в ответ. А Анна Викторовна неожиданно обняла мою руку обеими руками и крепко прижала к себе. И взгляд ее, направленный на Нину Аркадьевну, был каким угодно, но не добрым. В нем видны были гнев, досада, негодование. А еще (показалось мне или нет?) в нем была ревность. Похоже, дамы в заточении не только не стали подругами, но скорее прониклись друг к другу весьма недобрыми чувствами. Я не знаю и, ради Бога, не хочу узнать никогда, что именно они обсуждали. Но сейчас Анна Викторовна крепко сжимает мой локоть обеими руками, и я чувствую себя счастливым. И кажется, снова улыбаюсь. Да что у меня с лицом сегодня!
— А Вы не раскроете мне тайну нашего похищения? — спросила меня Анна слегка напряженным голосом.
Что ж, ожидаемо. Полагаю, госпожа Нежинская уже изложила ей свою версию, а теперь Анне Викторовне хочется услышать мою.
— Да нет никакой тайны, — ответил я. — Это недоразумение. Когда-то князь и Нежинская помогли мне.
— А Вы — им, — продолжила за меня Анна.
— Что Вы имеете
— Ну, это же Вы тогда вели дело об убийстве этого курьера, так? — спросила Анна Викторовна, отпуская мою руку, но немедленно завладевая моей тростью.
Но ее манипуляции меня сейчас мало волновали. Мне было куда важнее то, на что она намекает.
— Да, я вел это дело, — подтвердил я.
— И не нашли убийцу, — продолжала свою мысль Анна.
— Не нашел, — подтвердил я и это, уже понимая окончательно, что она имеет в виду.
Улыбаться больше не хотелось. Хотелось рвать и метать. Мужчине за аналогичное мнение обо мне я бы предложил выбрать оружие, но…
— Но Вы же не думаете, что меня можно купить?! — спросил я предельно спокойным голосом.
— Нет-нет! Я… — торопливо пролепетала Анна, поняв, видимо, что перешла черту.
Но выслушивать ее оправдания у меня не было желания. Я не хотел более ни говорить с ней, ни видеть ее, раз она имеет обо мне такое мнение.
— Выздоравливайте, Анна Викторовна, — холодно сказал я ей.
И, забрав из ее рук свою трость, быстро пошел прочь.
====== Семнадцатая новелла. Пасьянс Коломбины. ======
Прошло уже некоторое время после посещения Затонска паном Гроховским. Наш тихий городок снова стал самим собой, радуя покоем и безмятежностью. Как бы ни любил я работу, но немного покоя после всего пережитого и для меня было не лишним. Мне требовалось время, чтобы разобраться в собственных мыслях и чувствах, выстроить их по рангу и всем им объяснить, как мы будем жить дальше. Не то чтобы у меня получалось избавиться от противоречивых эмоций и желаний. Но удалось выработать некоторый, если хотите, эмоциональный кодекс, которому я собирался следовать.
Мои отношения с Анной Викторовной ставили меня в тупик, совершенно не собираясь подчиняться логике. И это меня категорически не устраивало. Оставляя в стороне все мои нежные чувства к ней, следовало признать, что Виктор Иванович был совершенно прав, выступая против моего общения с дочерью. Да я и сам сколько раз убеждался в том, что приношу ей бесконечные беды и опасности. Но, увы, я отлично понимал, что ни мудрый папенька, ни я сам не в силах запретить Анне Викторовне заниматься расследованиями. Что ж, это был факт, и с ним приходилось мириться. Но раз уж такова была моя ноша, следовало, по крайней мере, нести ее с достоинством. Будем считать участие Анны Викторовны в жизни полицейского участка моей дополнительной нагрузкой, вроде воспитания Коробейникова. И выполнять эту часть работы следует с той же тщательностью, с которой я выполняю все остальное. А пока у нас что получается? Все беды проистекают из-за инициативности Анны Викторовны, из-за того, что я не знаю о ее действиях, не контролирую их. А почему так выходит? Потому что я сам ее и отталкиваю, побуждая действовать, не сказав мне ни слова. Своим скепсисом и постоянными насмешками я не даю ей обратиться ко мне вовремя, и в результате она оказывается в опасности.
Это следовало прекратить как можно скорее. Я должен просто объяснить Анне, что не стану больше ее обижать, но что она в ответ должна держать меня в курсе своих идей и действий. Будет, скорее всего, несколько неловко следовать порой указаниям ее духов, но я это переживу. В конце концов, во всем полицейском управлении лишь я да, пожалуй, доктор Милц посчитают это необычным. Все остальные, включая полицмейстера, решат, что я наконец-то поумнел и использую все ресурсы.
Разумеется, я не собираюсь вести расследования, руководствуясь указаниями потусторонних сил. Но вид буду делать исправно, чтобы барышня Миронова со своей потрясающей способностью попадать в различные неприятности была под моим присмотром.