Яков. Воспоминания

Антонова Лада

— Ее где-то убили в другом месте, — ответил я, — а сюда привезли и бросили в овраг.

— Значит, возможно, шея была сломлена во время падения уже мертвого тела, — задумчиво произнес Александр Францевич.

— Скажите, доктор, — спросил я его, — а возможно определить разницу во времени между пробитым черепом и сломанной шеей?

— Теоретически это возможно, — ответил доктор все также задумчиво, — но для этого разница должна быть очень большой.

— Попробуйте, — попросил я его.

Итак,

Елена Спиридонова все-таки была убита. И теперь мне следовало сообщить об этом Косте и Вике.

Константина я нашел в гостиной. Он пил чай за по-прежнему неприбранным столом. Ну, хоть чаю себе согреть они способны, видимо.

— Господин Штольман, — поднялся он мне навстречу встревожено. — Что-нибудь известно?

— Должен сообщить Вам печальное известие, — сказал я. — Ваша мачеха, Елена Константиновна, погибла.

— Не может быть! — Константин старался выглядеть потрясенным и расстроенным, но получалось не слишком хорошо. Видимо, и вправду сильно недолюбливал покойную.

— Как? — спросил он меня.

— Предположительно, упала с лошади, — ответил я, не вдаваясь в подробности. — А Вы вспомните, в котором часу она уехала вчера на прогулку?

— В двенадцать, — уверенно ответил он. — Как обычно.

— Точно заметили время? — поинтересовался я.

— Да, — ответил Костя. — Просто мы ждали фотографа на двенадцать, поэтому я запомнил.

— Фотографа? — насторожился я.

— Мы заказали на дом фотографа Голубева, — пояснил он.

— Господина Голубева, фотографирующего духов умерших?

Вот так совпадение! Впрочем, мое мнение о совпадениях всегда было неизменным. Просто похоже, что два этих дела окажутся связаны между собой.

— Да, я понимаю, это сомнительно, — сказал юноша, неверно поняв мое изумление, — но многие отзываются с похвалой, и мы решили попробовать сфотографироваться с родителями.

— А Вы знаете, — спросил я его, — что господин Голубев был убит сегодня ночью?

— Нет, — ответил он с испугом и удивлением.

— У Вашей мачехи были недоброжелатели? — поинтересовался я.

— Насколько мне известно, нет, — ответил Костя, — а почему Вы спрашиваете?

— Предположительно она тоже была убита.

— Убита? — изумился юноша.

— Да, — ответил я ему. — Я должен осмотреть ее комнату.

— Извольте, — поднялся он.

Осмотр комнаты покойной Спиридоновой не дал мне практически ничего. Если Елена и была на самом деле убита, то явно не здесь. Зато в ее комоде обнаружились в большом количестве письма от некоего Мясникова.

— Всеволод Мясников, — пояснил Костя в ответ на мой вопрос. — Это приятель Елены, сын заводчика Мясникова.

Судя по тому, как юноша смутился, одним приятельством дело не ограничилось.

— Любовник ее, что ли? — уточнил я.

— Ну, да, — кивнул он смущенно, —

они тут поссорились на днях, кричали друг на друга.

— Что кричали? — спросил я.

— Не прислушивался, — опустил глаза Костя.

— Письма я изымаю, — сообщил я ему. — Где, говорите, можно найти Вашу сестру?

— У пруда, — ответил он, — это вниз по тропинке, я Вас провожу.

— Да нет, спасибо, — отказался я от его помощи, — я сам найду.

Что-то мне подсказывает, что брат и сестра что-то знают о смерти мачехи. И в этом случае лучше беседовать с ними по очереди.

Викторию Спиридонову я обнаружил там, где и сказал ее брат. Устроившись на берегу пруда с мольбертом, она работала над пейзажем. На мой дилетантский взгляд, задатки у нее были весьма неплохие.

— Я к вам с недоброй вестью, Виктория, — сказал я, спустившись по тропинке к пруду, — Елена Константиновна умерла.

— Упала с лошади? — спросила она.

— По всей видимости, так, — ответил я ей, — но обстоятельства мы выясняем.

— Я почувствовала это, еще когда городовой приехал, — сказала Вика, возвращаясь к работе.

— Мне кажется, — осторожно спросил я ее, — или обстоятельства смерти мачехи Вас не сильно расстраивают.

— Умерла посторонняя женщина, которую отец привел в наш дом, — пояснила она мне, продолжая рисовать. — Конечно, это печально.

— Вы ненавидели ее? — спросил я.

— Нет, — усмехнулась девушка. — Таких сильных чувств эта особа не заслуживала.

— Есть подозрение, что ее убили, — сообщил я ей.

— Убили? — удивилась Вика. — Кому это нужно?

— Вопрос правильный, — усмехнулся я. — На самом деле, кому это нужно?

— Это ее любовник, Мясников, — предложила версию барышня, — они пару дней назад так ругались! И он, кажется, кричал, что убьет ее.

Однако сестра определенно выражается конкретнее брата, во всех отношениях.

— А причина? — поинтересовался я.

— Она объявила, что бросает его, — ответила Вика. — Они очень громко кричали, я все слышала.

— А кто же станет теперь Вашим опекуном? — поинтересовался я у нее.

— Дядя, — ответила Виктория, — Дмитрий Спиридонов.

— Вашему дяде нужно поскорее приехать сюда, к вам, — сказал я ей.

— Брат уже послал за ним, — сказала Вика, снова возвращаясь к рисованию.

Однако, быстро. А учитывая, что о смерти мачехи Константин узнал только что, от меня, так и вовсе странно. Зачем бы посылать за дядей, когда о смерти Елены Константиновны было еще не известно?

Возвращаясь от Спиридоновых, я проезжал неподалеку от дома Мироновых и, к радости своей, увидел Анну Викторовну, идущую по дорожке мне навстречу. Притормозив экипаж, я выпрыгнул, обрадовавшись этой подвернувшейся возможности с нею поговорить.