Яков. Воспоминания

Антонова Лада

— Это кто Вам сказал, портье? — спросил я его строго. — А Вы не думаете, что в гостинице есть черный ход, который никто не контролирует?

— Зачем Глафире было убивать Голубева? — продолжил Коробейников свою защиту. — У них было совместное дело, они вместе жили душа в душу. Я думаю, что это беспочвенно.

— Но что-то случилось, — ответил я задумчиво, — и я чувствую, что молодые Спиридоновы к этому причастны. Вот письма Мясникова к Спиридоновой, — я отдал Антону Андреичу пачку конвертов. — Упреки,

угрозы… У них был бурный роман, вот Вам и ниточка. Надо вызвать его к нам на беседу.

В дверь постучали, и дежурящий сегодня Евграшин ввел незнакомого мне господина. Выражение лица визитера говорило о высшей степени возмущения.

— Дмитрий Спиридонов, — представился он, осматривая меня с ног до головы, будто оценивая противника перед дракой, — дядя Виктории и Константина.

— Очень хорошо, — ответил я ему, делая вид, что не замечаю его настроя. — Я как раз к Вам собирался.

— Я требую объяснений, — высокомерно заявил Спиридонов, — по какому праву Вы допрашивали моих несовершеннолетних племянников?

— Насколько я знаю, — сказал я строго, — Вы не являетесь их опекуном.

— Достаточно того, что я их дядя! — сказал он, едва сдерживая гнев.

— Особые обстоятельства, — пояснил я ему, — произошло убийство.

— Убийство? — удивился Спиридонов. — Как убийство? Мне сказали, она упала с лошади.

— Ну, некоторые улики указывают нам на насильственный характер смерти, — отделался я общей фразой, не желая посвящать его в подробности расследования.

Спиридонов без приглашения опустился на стул.

— Я так и думал, — произнес он. — Рано или поздно кто-то должен был это сделать. Дрянь она редкостная. Я всегда говорил об этом брату.

— Вы знаете некоего Мясникова? — спросил я его.

— Это ее любовник, — ответил Спиридонов.

— Откуда Вам это известно?

— Это известно половине города, — фыркнул он, — а я узнал от племянников.

— Ну, и что Вы можете о нем сказать? — поинтересовался я.

— Ничего! — вернулся к прежней враждебности Спиридонов. — С какой стати я должен о нем говорить?

— Ну, а сами Вы где были вчера с полудня до двух часов дня? — спросил я его.

— Я был на охоте, — ответил он с вызовом.

— Кто может подтвердить?

— Только моя собака.

— Шутить изволите, — усмехнулся я.

— Оставьте моих племянников в покое, — со значительностью произнес Спиридонов, поднимаясь, — или будете иметь дело со мной.

Это он зря. Если у меня нет настроения драться с ним прямо сейчас, это не значит, что я слабее.

— Господин Спиридонов, — окликнул я его официальным тоном, когда он уже взялся за ручку двери.

— Да? — повернулся он ко мне.

— До свидания, — демонстративно-вежливо произнес я с легким сарказмом в голосе.

— Будьте здоровы, —

язвительно ответил он и вышел за дверь.

— Каков гусь! — возмутился Коробейников, когда за Спиридоновым закрылась дверь.

— Я одного не понимаю, — задумчиво сказал я ему, — он всегда такой, или это бравада после психологического потрясения?

— Думаете, это он убил? — спросил Антон Андреич.

— Или он что-то знает, — предположил я. — Я тряхну его завтра хорошенько. А Вы доставьте мне любовника Спиридоновой, Мясникова. Отдыхайте, на сегодня закончим.

Коробейников кивнул мне с благодарностью и стал быстро собираться. Судя по торопливости, у него были на вечер какие-то планы.

Следующим утром Коробейников доставил в управление Мясникова, как я ему и приказывал. Я объяснил господину Мясникову, по какому поводу он к нам приглашен, и предъявил ему письма с угрозами в адрес Елены Спиридоновой.

— Это же мои письма! — возмутился он. — Откуда… Как Вы осмелились?

— Спиридонову убили, — пояснил я ему. — Ваши письма полны упреков и угроз. Есть свидетели, которые слышали, как во время ссоры Вы угрожали убить ее.

— И кто же эти свидетели? — спросил он с вызовом. — Двойняшки? Да им нельзя доверять. Они ж настолько ненавидели Елену, что сами могли убить ее!

— За что же они ее ненавидели? — спросил я его.

— А ненавидели с самого первого момента появления в доме, — с горячностью рассказал Мясников, — а в особенности с момента смерти отца. Они почему-то решили, что это Елена его отравила.

— И откуда же Вам это известно? — поинтересовался я.

— Я случайно подслушал их разговор, когда был у Елены.

— Где Вы были третьего дня с двенадцати до двух часов? — задал я ему дежурный вопрос.

— Да не помню я!

— Потрудитесь вспомнить, — строго сказал ему Коробейников.

— Кажется дома, — вздохнул Мясников, — спал с похмелья.

— Кто может это подтвердить?

Он пожал плечами:

— Никто.

— Послушайте, — после минутной задумчивости произнес Мясников, — но подозревать меня — это глупость, я любил Елену.

— Зачем тогда угрожали? — спросил Антон Андреич.

— Вы знаете, бывают в отношениях такие моменты… — вновь повысил голос Мясников.

— Из Ваших писем известно, — перебил я его, — что она бросила Вас.

— Ну да, — согласился он. — Да! Обезумел, угрожал. Но это глупость, это фигура речи! Двойняшки со своим дружком, вот кто ее ненавидел.

— Что за дружок? — насторожился я.

— Есть у них некто Кунгуров, — ответил Мясников, — приятель Кости, и за Викой волочится. Он постоянно в доме Лены крутился, чем ее раздражал.

— Когда Вы видели ее в последний раз? — спросил я его.