Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Да что это я! — воскликнула Олимпиада Тимофевна. — Она же велела мне передать…
— Что передать? — снова встревожился я.
— Сама прийти не смогла, слаба еще, — добавила тетушка. — Нужно идти в церковь!
— И что это значит? — спросил я недоуменно.
— Нужно идти в церковь, он там, — произнесла Олимпиада Тимофевна, явно цитируя Анну.
— И больше ничего не сказала? — уточнил я.
— Только это сказала, — ответила тетушка Олимпиада. — «Нужно идти в церковь, там он». А кто он?
— Не известно, —
— Не известно, — повторила за мной Олимпиада Тимофевна.
Впрочем, если кто этот самый «он» мы не знали, то место было обозначено точно. Да я и в любом случае собирался съездить поговорить с дьяконом и отцом Федором. Так что, распрощавшись с Олимпиадой Тимофевной, мы с Коробейниковым отправились на церковное подворье.
— И где этот дьякон? — спросил я Антона Андреича, когда мы вошли на церковный двор.
— Я полагаю, что во флигеле, — ответил мой помощник.
Дверь во флигель заперта не была. Я открыл ее, вошел и замер, будто громом пораженный. Картина, представшая перед нами потрясала воображение.
Дьякон Илларион лежал на полу, распростертый в луже собственной крови, а над ним, держа в руке окровавленный нож, стоял отец Федор.
— Я думал, где он… — дрожащим голосом проговорил батюшка. — Нет его и нет… А он тут лежит…
Я постарался взять себя в руки. Сейчас не время замирать в потрясении. В конце концов, кому как не мне знать, что порой все совсем иначе, нежели выглядит. Я велел ошеломленному Коробейникову срочно вызвать городовых, забрал нож у священника и усадил его в соседней комнате. Потрясение отца Федора было настолько сильным, что он, кажется, даже не замечал ничего вокруг.
Я осмотрелся в поисках хоть каких-нибудь улик, но рассматривать, собственно, было практически нечего. Клеть, в которой лежало тело дьякона, была практически пуста. Ни на теле, ни возле него никаких улик убийца не оставил. Одно мне было совершенно непонятно: зачем убивать молодого священнослужителя. Кому и в чем он помешал?
— Отец Федор, подойдите, — позвал я.
Батюшка тяжело поднялся с лавки и подошел ко мне. Он выглядел уже лучше, хотя до спокойствия ему было явно еще далеко.
— Отвечать на вопросы можете? — спросил я его.
— Не убивал, — все еще дрожащим голосом ответил отец Федор, широко перекрестившись. — Ей Богу, не убивал! Я смотрю, не видать его долго, ну и… — принялся рассказывать он. — А он лежит. А тут и Вы объявились.
— Посторонних видели?
— Нет, — все также взволнованно сказал отец Федор. — В церкви были прихожане, несколько. А на подворье никого.
— Так кто же убил? — спросил я его.
— Откуда ж мне знать? — спросил священник. — Я вошел, а он лежит. Я нож вынул.
— Вы осмотритесь внимательно, — попросил я его, — может, пропало что.
Отец Федор оглянулся в растерянности.
— Да нет, ничего вроде, — сказал он. — Да что тут взять-то?
— План! — неожиданно
— Точно, — подтвердил отец Федор, взглянув на стену. — Там чертеж кладбища и подворья висел.
— Кому нужен этот план? — спросил я его.
— Не могу представить, — ответил священник и добавил со вздохом: — Я устал. Можно мне уйти?
— К сожалению, нет, — сказал я, — Вы должны поехать с нами.
Я не мог бы сказать, что считал его убийцей. Приятным человеком отец Федор не был, но в убеждениях своих явно был тверд и заповедь бы не нарушил. Но мы застали его над неостывшим еще телом с орудием убийства в руках, а значит, он был первым подозреваемым. И я обязан был арестовать его.
— Как же? — изумился священник.
— Задержаны по подозрению в убийстве, — пояснил я ему.
— Это что ж мне, в тюрьму? — спросил он, но тут же и прервал сам себя. — А хоть бы и так. Скорей бы лечь. Устал.
Евграшин вежливо сопроводил отца Федора к экипажу, а ко мне подошел Коробейников.
— На плане этом, — рассказал он, — был крестиком отмечен сарай, в котором нашли икону.
— И что? — не понял я, какие выводы он собрался делать из этого факта.
— Не знаю, — стушевался Антон Андреич.
Смерть дьякона явно расстроила моего помощника очень сильно.
Я еще раз взглянул на труп.
— Убит одним ударом в сердце, — показал я Коробейникову. — Мгновенная смерть. Наступила не далее чем два-два с половиной часа назад.
— Хороший был человек, — вздохнул Антон Андреич, — благостный.
— Тело в мертвецкую отправляйте, — велел я ему.
Некогда горевать. Нужно найти убийцу как можно скорее, пока не погиб кто-то еще.
На следующее утро я припозднился слегка и, войдя в управление сразу понял, что Антон Андреич уже приступил к работе. Не заметить этого было нельзя, он допрашивал отца Федора, и они орали друг на друга так, что стекла в окнах позвякивали.
— Всем сердцем, всей душою, — вещал взволнованно Коробейников, — мне хочется верить, что Вы не виновны. Но посмотрите нашими глазами! Заходим: Вы стоите с ножом, окровавленный. Ну, все против Вас! Все!!!
Я приостановился и прислушался. Разумеется, вести допрос подобным образом крайне непрофессионально, но если выяснится, что таким образом мой помощник чего-то добился, лучше не мешать.
— Вот это орудие убийства, — уже спокойнее, но все еще очень громко сказал Антон Андреич. — Ваше?
— Мое?! — загремел возмущенно в ответ отец Федор. — Да ты что, сын мой? Белены объелся?! Чтобы глава прихода с ножом по дому Божию расхаживал?! Да ты подумай головой своей!!!
— Да я думаю! — в том же тоне отвечал Коробейников. — Но Вы помогите мне найти хоть что-то!!! Хоть какую-то зацепочку, чтобы оправдать Вас!