Яков. Воспоминания
Шрифт:
Миронов поклонился мне с благодарностью.
— Этот лес проклят, — внезапно произнесла Елагина. — Его давно надо было продать или вырубить. Не зря мне намедни супруг покойный приснился.
Она поднесла чашку чаю к губам, отпила глоток, борясь с волнением.
— Софья Николаевна, — обратился я к ней, — а в охотничьем домике кто-то бывает?
— Да никого, — ответила Елагина. — Может, мальчишки из деревенских. Или охотники из городских. Да я там сто лет не была.
Я осмотрел гостиную. Повсюду, на стенах и на подставках, были представлены охотничьи ружья различных
— Ваш муж любил охотиться? — спросил я помещицу.
— Любил, — ответила она, явно понимая причину моего вопроса. — Оттого и оружие в доме. Револьвер еще был. Я его в речку бросила. Муж из него застрелился.
Вот как? А вот про револьвер-то я спросить еще не успел. Но собирался, потому что гильза, найденная мною у охотничьего домика, была явно револьверная. А она уже сама все рассказала. С чего бы? В речку бросила, значит? Чтоб от дурных воспоминаний отделаться? Вполне возможно, что и так. Но все же, учтем на всякий случай. А пока я продолжил расспросы:
— Отчего же все-таки застрелился Ваш муж?
— Да кто ж его знает, — со вздохом развела руками Елагина, — запил он тогда крепко. Несколько дней не вылезал из охотничьего домика. Маялся. Вот, наверное, бес его и попутал.
И она перекрестилась со вздохом.
— А сыновья Ваши где? — поинтересовался я.
— Старший, Владимир, уж давно в Петербурге живет, — отвечала Елагина, — а младший, Алексей, еще вчера уехал в гости к помещику Гусятникову. Поохотиться.
— Так у Вас свои угодья! — удивился я. — Зачем же к соседу на охоту?
Елагина как-то странно встревожилась от этого моего вопроса:
— Да так, для компании, наверное. Время весело провести. Дело-то молодое.
Я видел, что она чего-то недоговаривает. Причем, не только про нынешнее происшествие, но и про смерть своего супруга. Но не хотел спешить и давить на нее излишне. К тому же я видел, как нервничает уже Виктор Иванович, молча сидевший все это время с чашкой чаю в руке. В разговор он не вмешивался, соблюдая заявленную роль друга семьи, но видно было, что господин адвокат едва сдерживается, чтобы не поинтересоваться у меня строго, какое отношение, собственно, имеют мои неприятные вопросы к нынешнему убийству. Так что я вежливо свернул разговор и откланялся. Еще будет время побеседовать с Софьей Николаевной, если мне это потребуется.
На крыльце Коробейников, который во время моего общения с Елагиной был занят опросом слуг, доложил:
— Служанка рассказала, что здешнего егеря зовут Ермолай Алексеич. Служил он у покойного барина по охотничьему промыслу. А после смерти барина он присматривает за домиком.
— Странно, — ответил я ему, — а Елагина про этого егеря ничего не сказала. А ведь я спрашивал про домик тот. А где живет этот егерь?
— В соседней деревне, — ответил Антон Андреич. — Живет бобылем, семьи, стало быть, нет. Промышляет охотой и исправляет ружья.
Вот что меня всегда восхищало, так это способность моего помощника разговорить людей, вызнав у них все сведения и сплетни. Мой строгий вид простой люд смущал, они передо мной робели и говорили неохотно. Антон Андреич же мигом находил ключик к каждому, добывая для нас массу
— А где же он сейчас, этот егерь? — поинтересовался я,
У Коробейникова был готов ответ и на этот вопрос:
— Давно его не видели. Но говорят, в соседней губернии. То ли промысел, то ли по поручению какому. Ну, егерь, человек вольный.
— Вот что, Антон Андреич, — сказал я ему, — Вы поезжайте к этому Гусятникову. Выясните, там ли сын Елагиной, Алексей. Может, он отлучался куда ночью? Чем сейчас занимается? Поподробнее.
Лицо Коробейникова озарилось пониманием пополам с изумлением:
— То есть, Вы думаете, что Елагин Алексей мог убить студента?
— Ну, чего нам попусту гадать? — мне не хотелось делать необоснованных предположений. — Побольше фактов надо узнать. Ну, а пока у нас два подозреваемых: Алексей, сын Елагиной, и егерь этот, Ермолай.
И очертив таким образом помощнику положение дел на нынешний момент, я отправился к доктору Милцу, чтобы проверить, не поведал ли ему труп студента чего-либо нового, важного для следствия.
Доктор, всегда отличавшийся в своем деле крайней расторопностью (без лишней, впрочем, спешки), уже закончил вскрытие и ожидал меня. Он подал мне лоток, на котором лежала пуля со следами крови на ней:
— Эту пулю я извлек из студента. Она выпущена из кольта пятьдесят третьего года. А у самого студента…
— А у студента, — задумчиво перебил я доктора, — мы нашли револьвер системы Смит-Вессон.
— Совершенно верно, — подтвердил Александр Францевич, — и похоже, он тоже стрелял. Потому что на правой руке у него характерные остатки частиц несгоревшего пороха.
— Да, я тоже заметил, — задумчиво сказал я. — Одна из гильз в барабане была пустая. Чепуха какая-то! Неужели дуэль?!
— Похоже, — вздохнул Милц недовольно.
Версия с дуэлью не нравилась нам обоим. Я задумался. А ведь подобное, действительно, могло быть. Студент, молодой человек самого романтического возраста. Сын Елагиной ему примерно ровесник. Правда, студент приезжий, видимо из Петербурга. Но в Петербурге живет старший сын Елагиной. Алексей вполне мог навещать брата. А там — столица, романтическое приключение, ссора. Затем он возвращается в Затонск, но обиженный студент преследует его. И вот дуэль. И труп, лежащий передо мной на столе. Возможно, вполне. Но чертова интуиция просто криком кричит-надрывается, настаивая, что дуэль тут совершенно не при чем, и все гораздо сложнее. А своей интуиции я привык доверять. Впрочем, версии все равно будем проверять все.
Мои размышления прервал вошедший городовой:
— Ваше Высокоблагородие! Нашли дом, где студент квартировал! — доложил он. И, чуть понизив голос, продолжил: — И хозяйку дома нашли.
И покосился со вздохом на труп на столе.
Да уж, права была, похоже, моя интуиция. Если домохозяйку студента убили, то все и вправду гораздо сложнее и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. И уж точно не в дуэли тут дело. Мы с доктором переглянулись со значением и отправились вслед за городовым на новое место преступления.