Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Не стрелять!
Надеюсь, они услышат и выполнят приказ. А еще надеюсь, что меня услышит и Ермолай. Я тут кое-что поразузнал о нем и теперь точно уверен, что человек он далеко не глупый. И, надеюсь, договороспособный.
Следуя указаниям рассыпавшихся по лесу городовых, мне удалось обогнать егеря и встать у него на пути.
— Не дури, Ермолай, — крикнул я ему и прицелился.
Он остановился и навел на меня ружье:
— Брось револьвер!
— А вот это вряд ли, — усмехнулся я.
Мы стояли друг напротив друга. У него
— Я не промахнусь — пригрозил Ермолай. — Мне терять нечего.
Но я по глазам видел, он не выстрелит. В крайнем случае, пальнет под ноги, чтобы внимание отвлечь, и попытается скрыться. Но тогда городовые мгновенно изрешетят его, несмотря на мой приказ. А этого я допустить не могу. Да и не хочу. Так что буду уговаривать, деваться некуда.
— А что дальше? — спросил я его. — Дальше-то что? Не уйти тебе.
— Ну, это мы еще поглядим! — с вызовом ответил егерь.
— Ну так стреляй! — предложил я ему. — Только наверняка. А то ведь я тоже не промахнусь.
Он смотрел на меня и пытался принять решение. Палец аккуратно оглаживал курок. Но я видел, стрелять ему не хочется. Но и сдаваться тоже боязно.
— Ну, хватит, — сказал я ему уже спокойно, — опусти ружье.
Со всех сторон к нам бежали городовые. Видно, не выдержали у ребят нервы любоваться, как начальник стоит под прицелом. Ну хоть не стреляют, спасибо и на этом.
— Ты же не убийца! — продолжал уговаривать я Ермолая. — А то, что со студентом произошло, так мы разберемся.
И крикнул в сторону городовых:
— Не стрелять!
Так, на всякий случай, вдруг забыли за нервотрепкой. И чтоб Ермолай был уверен, что я его смерти не хочу.
Он оглянулся на городовых, окруживших нас со всех сторон. Взгляд его стал затравленным:
— Как же! Вы разберетесь!
Я опустил револьвер:
— Спокойно. Я знаю, ты защищался. Разберемся.
Ермолай еще раз пристально вгляделся мне в глаза. И медленно положил ружье на землю.
Тут же подбежали городовые, схватили, зафиксировали руки. Перенервничали ребята. Как бы не помяли задержанного ненароком.
По возвращении в управление я приказал поместить Ермолая в камеру, до времени, а сам прошел в свой кабинет. Там, к моему удивлению, меня ожидал лично наш полицмейстер, Иван Кузьмич Артюхин, почему-то несказанно обрадовавшийся моему возвращению:
— А вот и Яков Платоныч! — приветствовал он меня, как долгожданного гостя. — Примите мои поздравления! Быстро Вы его поймали.
— Ну, а как по-другому! — ответил я довольному начальству.
И только тут обратил внимание, что в кабинете наш полицмейстер был не один. Здесь же находился человек, одетый по петербуржской моде, которого я неплохо знал по прошлой своей жизни.
— Ну-с, прошу любить и жаловать! Илья Петрович Уваков, — представил гостя Иван Кузьмич, — чиновник для особых поручений сыскной части Санкт-Петербургской городской полиции. Илья Петрович
Уваков коротко поклонился мне, скрывая усмешку. Ситуация его забавляла. Мне же сделалось тревожно. Мы знали друг друга по Петербургу, пару раз пересекались по делам полицейским. Но еще тогда у меня было подозрение, что я могу пересечься с господином Уваковым и в другой моей деятельности, причем окажемся мы с ним в этом случае совсем не по одну сторону. Но подозрение я проверить не успел. Именно тогда события ускорились и вышли из-под моего контроля, результатом чего оказались дуэль и ранение. И последовавшая за ними ссылка в Затонск. Любопытно, с чем же связано появление в Затонске господина Увакова? Впрочем, вот сейчас я это и выясню.
— Ну, здравствуй, Илья Петрович, — протянул я ему руку, — давненько не виделись.
Он ответил на мое рукопожатие:
— Да уж, много воды утекло, — и пояснил для Ивана Кузьмича: — Нам с Яков Платонычем довелось вместе работать в Петербурге.
Что ж ты, Илья Петрович, не нашел возможности раньше-то это сообщить полицмейстеру? В жизни не поверю, что не знал, какого именно Якова Штольмана ты тут дожидаешься! Что за грубые развлечения? Зачем смущать старика?
Я успокаивающе улыбнулся смешавшемуся Ивану Кузьмичу:
— Дела давно минувших дней.
И вновь переключил свое внимание на Увакова:
— Ну, а к нам какими судьбами?
— По вашему запросу! — улыбнулся мне Уваков чуть высокомерно. — Студент Ваш проходит у нас по делу некоего Мореля. Мы охотимся на него уже давно, но он отлично заметает следы. Сейчас же у нас есть предположение, что он может объявиться в Затонске.
— Вот как? — усмехнулся я ему в ответ. — И что ему понадобилось в нашей провинции, этому Морелю?
— Яков Платонович, — Уваков посмотрел на меня примирительно, — у вас наверняка много дел, Вы убийство расследуете. Обещаю, позже я расскажу Вам все, что связано с Морелем. В том числе и то, что привело нас в Затонск. А сейчас, для ускорения расследования, не позволите ли Вы мне просто ознакомиться с материалами дела?
Просьба, если вдуматься, не слишком-то вежливая, хоть и высказана предельно корректно. Но мне и в самом деле недосуг сейчас болтать с господином Уваковым. Я хотел поскорее поговорить с егерем Ермолаем, чтобы не держать его в камере лишнего времени. Он мужик упрямый. И от сидения под замком сговорчивее не станет. Поэтому я передал Увакову все, что мы накопали по делу студента, и он устроился за столом Коробейникова. А я попросил дежурного привести Ермолая.
Он сидел на стуле передо мной и молчал. Я тоже молчал. И, чтобы занять руки и не давить на него взглядом, чистил револьвер. И ждал, пока он заговорит. Сам заговорит. Потому что такого упрямца трудно убедить. Но можно спровоцировать. Я это точно знаю, сам такой. И поэтому я молча чистил оружие. А он молча наблюдал.