Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Кваша-Кашенко. Не Кваша, прошу, а Кваша-Кашенко!
Дед Иван. Оно и видать! (Выходит.)
Кваша-Кашенко. Вот вам и мужицкая ребелия! Снова гайдамаки… Как пройдет сто лет истории — так и гайдамаки! Это наше горе, господин поэт, кровавое пятно в жизни народа… Забыть нужно, а не отдавать им душу и музу!
Шевченко. Мужицкий бунт — это гнев народа.
Кваша-Кашенко. Приближают ли гайдамаки то царство воли и братства,
Шевченко. Приближают и служат, господин Кваша.
Кваша-Кашенко. Кваша-Кашенко, прошу! Вы горько ошибаетесь, господин Тарас! Чернь — страшная. Если бы она могла хотя бы одним глазом заглянуть в историю! Увидела бы, чем заканчивался каждый такой гром… Несчастные слепцы… И к тому же наш прославленный поэт воспевает не мир на земле, но меч! "А в ту пору гайдамаки ножи освятили…"
Шевченко. Куда же это кучер девался?
Кваша-Кашенко. Не хотите и разговаривать? Бежал кучер, едва увидел деда! Остались пешие, без вещей и без еды…
Шевченко. Если б только и горя было!
Кваша-Кашенко. Ясное дело, что вам приключение не новость! Вы были уже у господина Чухненко!
Шевченко. Оно и вам не помешает посетить его, господин Кваша!
Кваша-Кашенко. Прошу, Кваша-Кашенко! Какое там посещение! Немедленно давайте возвращаться из этого леса в культурную среду. Я не намерен встречаться с гайдамаками! Об этом только мигать хорошо! Гайдамаки! Чем они отличаются от обыкновенных разбойников?
Шевченко. Бедная у вас душа, господин учитель гимназии… "За святую правду-волю разбойник не станет, не раскует закованный в ваши кандалы народ темный…"
Кваша-Кашенко. Поэзия никогда никого не убедит, господин любитель поэзии. Живописный у вас талант огромный — школа великого Брюллова, не возражаю. Голос — божественный, хоть в итальянскую оперу, и то не последнее место займете! По вам мало этих божьих даров — влечет поэзия! Ну и пишите, если вам так хочется, — читайте друзьям, дамам, но ии в косм случае не печатайте!
Шевченко. Почему?
Кваша-Кашенко. Какие чувства присущи поэзии? Ласковость, спокойствие, краса, нирвана… А у вас что на бумаге? Кровь и пожары, гнев и черные страсти, мысли несформировавшиеся, чувства дикие…
Шевченко. Лжете, пане Кваша! Хотите видеть меня панком в нанковом сюртуке, который читает стихи в гостиных, чтоб они сгорели со всеми потрохами! Нет, голос дедов звучит из моих уст, голос народа обиженного, крепостных замордованных, прославленных на целую историю рыцарей!
Кваша-Кашенко. Это не поэзия, господин Тарас! Это — бунт!!
Дед Иван с ножом в руке ведет эконома.
Дед Иван. Говори, где твой барин, палач проклятый?!
Эконом (обрадовался). Господин Кваша!
Кваша-Кашенко.
Эконом. Кем угодно — отцом родным назову! Вы для меня сам янгел божий! Господин Шевченко, вас они послушают, остановите душегубство! (Зовет.) Барин! Выходите сюда, не бойтесь! Считайте, что мы спасены!
Кваша-Кашенко(зовет). Господин Чухненко, выходите! Это мы!!
Чухненко выходит из-за кустов. На нем длинный халат, грудь обнажена.
Чухненко. Пускай дед отойдет в сторону.
Кваша-Кашенко. Встаньте, дедушка, над яром! До чего дожили, господин Чухненко! Новая гайдаматчина! Новые Гонты и Зализняки подстрекают темную стихию против культуры и прогресса! Ужас!
Чухненко. Господин Шевченко тоже приложил руку. Может быть, нет?! Станьте, дед, в сторону!
Дед Иван. А вы тем временем наутек?!
Кваша-Кашенко. Не ваше дело!
Эконом. Это ж разбойник, милостивый барин! Вишь, как ножом размахивает!
Кваша-Кашенко. Вы, эконом, как человек, близкий к народу, должны были уговорить, утихомирить бунтовщиков! Защитить своего барина!
Эконом. Уж лучше я сбегаю в драгонию [5] , пускай они поговорят с мужичьем! Проклятые гайдамаки сами себе ямы копать будут!
5
Наёмная конница.
Шевченко. Эконом, эконом! Вы думаете, вас никто не слышит?!
Эконом. Говорил я барину, чтобы он казаков не трогал, пока не приедет драгония и не окружит всех лошадьми! Вот тогда и бей! Если бы меня барин послушал! Я уж побегу… Вы, барин, за мной потихоньку, а я — рысцой, рысцой! Еще двадцать верст до драгонии…
Шевченко. Подождите, эконом, миром дело разрешим.
Чухненко. Беги, Мехтодь, изо всех сил беги! Когда вернемся домой, подарю тебе самого лучшего коня! Я уже слышу, как свистят над мужицкими спинами нагайки, вижу, как сверкают голые сабли! Мужичье проклятое!
Эконом. Бегу, барин! (Убегает.)
Дед Иван. Стой, шельмина душа! Не беги! (Выбегает следом.)
Кваша-Кашенко. Не догонит! Эконом бегает куда быстрее!
Чухненко. Да и нам нужно за ним, слышите, какой гул в лесу? Полон лес гайдамаков!
Шевченко. Вы не далеки от истины, господин Чухненко.
Чухненко. Видите, зарево поднялось из-за леса? Это по моему приказу верные люди жгут гайдамацкие дома! Пока отцы бунтуют — их выродки горят в огне!