Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
— Стоп! — кричит фельдфебель. — Еще не получен фураж! Стоп, бестолковые свиньи! У меня останется на этой станции половина людей…
— Следующие мои пассажиры, — продолжает как ни в чем не бывало солдат, но фельдфебель отталкивает его и высовывается в дверь:
— На помойку твоих всех пассажиров!.. Я так и думал!.. Это на станцию летят советы!.. О, повесили уже освещение!.. Вовремя нас выпихнули… В таком случае я не жалею о моих оставшихся солдатах…
Фельдфебель возвращается в жилой угол теплушки…
— Давай
Проходит некоторое время, немцы хорошенько выпили, орут солдатские песни. Староста уже потчует их из своих запасов.
— Ты хороший староста, — пьяным голосом говорит фельдфебель, трепля старосту по щеке, — но зачем ты, свинья, не везешь молоденькую девушку?!
Староста шепчет на ухо фельдфебелю.
— Что?! Когда говоришь с германским фельдфебелем — никого не бойся! Ты утверждаешь, что здесь едет постороннее лицо? Рудольф, неужели ты хотел обмануть твоего командира?!
— Я никому больше не продавал мест, господин фельдфебель!
— Оказывается, у тебя на железной дороге все имеется! Даже железнодорожные зайцы!
Фельдфебель ржет, а солдат начинает шарить в сене и находит девушку-невольницу.
— О! Кто вы такая?..
— Она не имеет средств, чтобы заплатить, господин солдат, — говорит слепой.
— В таком случае я буду выгонять ее вон!
— Не беспокойтесь, — успокаивает фельдфебеля женщина, — я уплачу за нее! Я куплю ей билет!..
— И штраф! — орет фельдфебель.
— А как же, — откликается женщина, — с удовольствием!
— Гармоника, играть! — командует фельдфебель. — Я хочу танцевать русский пляска! Вот так, с платком в ручке! Где мой платок? О, вот это есть!
Фельдфебель вытаскивает из своего кармана неизвестно как очутившуюся там листовку и, зажав ее в руке, начинает плясать "русский". Слепой играет со страстью.
Лошади с удивлением поворачивают головы к танцующему фельдфебелю.
По знаку слепого, Панько и Микита оттесняют старосту, тоже желающего не отстать от немца, к дверям.
Дверь открыта. Толчок. Удар коленом.
Староста вылетает вон.
— Закройте дверь вагона! — кричит солдат. — Кто это там возится?
— Староста! — зовет фельдфебель. — Еще водки!
— Разрешите обратиться, господин фельдфебель! — подходит Панько. — Это не староста был, а красный партизан! Он хотел всех нас взорвать! Вот мы отобрали у него гранату!..
Подает гранату. Фельдфебель ошеломленно отталкивает гранату и устало спрашивает:
— А староста удрал?
— Так точно, удрал. Выпрыгнул из вагона…
— Расстрелять его, — решает фельдфебель, — а мы продолжаем наш пляска… Рудольф, почему ты дрожишь?!
— Я советую вам оглянуться, толстая свинья! — лепечет солдат. — Не стреляйте нас, господа партизаны!
Перед ними стоят с револьверами
Улица южного города Н. День ранней весны.
Идет смазливая девушка — нарядно одета, в шляпке, с сумочкой в руке. Подходит к витрине магазина, охорашивается перед ней, незаметно наблюдая за окружающими. Это — Майка.
Объявление:
"Разыскивается слепой гармонист с горбуньей-провожатой. Большое вознаграждение. Убитые горем родные умоляют всех знающих их местопребывание сообщить лично по адресу: Морская, 135".
Майка улыбается, кокетливо опуская глазки перед идущим ей навстречу офицером.
Еще одна зеркальная витрина.
Левушка вздумала напудриться. Снова проверяет — не увязался ли кто за ней. Кажется, все спокойно.
Майка, мельком взглянув на вывеску фотографии: "Фотоателье", "Блиц" и ниже: "Цены умеренные. Гг. офицерам и солдатам германской армии вне очереди, на люкс-бумаге", — заходит в дверь и по небольшой лестничке поднимается наверх, кокетливо постукивая каблучками.
За конторкой сидит молоденькая кассирша. Она окидывает неприязненным взглядом вошедшую.
— Могу ли я видеть Ивана Валерьяновича?
— По какому делу?
— Я не фотографироваться. Мой брат получил из Германии свежий фотоматериал фирмы "Агфа"… Он просил предложить Ивану Валерьяновичу…
— О, с огромной радостью!..
Майка ждет. Пароли все в порядке. Сейчас ее должны проводить к нужному ей лицу.
Но кассирша нестерпимо долго копается в каких-то своих счетах.
Наконец, испытующе еще раз осмотрев девушку, тихонько замечает с явной неприязнью:
— К нему всегда являлся мужчина…
Майка, слыша не относящиеся к строго заученному паролю замечание, не знает, как реагировать, и молчит, любуясь своей сумочкой.
— И кстати, его нет. Зайдите в другой раз.
— Когда? — решается выдавить из себя Майка.
— Право, не знаю. Он так редко здесь бывает…
Майка выходит. Усилием воли стряхивает с себя растерянность и — уже идет, улыбаясь, кокетливо помахивая сумкой.
Вот она, в простенькой одежде работницы, докладывает связному, сидящему в крохотной комнатушке на кровати. Рука его на перевязи, голова забинтована.
— Никого с собой не привела? — спрашивает связной.
— Никого, дядя Никанор…
— Проснись, Майка, ты какая-то растерянная… Какой же я сейчас Никанор?
— Простите, Артем Иванович… Я так расстроилась, думала, что попала в засаду… До сих пор ноги трясутся.
Зашла в квартиру. Переоделась, нацепила шляпу. Пошла. Ничего нигде подозрительного. В витрине фотографии, как условлено, увеличенное фото жениха с невестой. Зашла в этот проклятый "Блиц". Все сказала и получила правильные ответы…