Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Поодаль ходит немецкий часовой.
Вагон заперт и запломбирован.
— Кто там в вагоне? — осторожно спрашивает Панько, предварительно постучав молотком по колесам и стенкам и приложив ухо к доске.
— Невольники… Гонят в Германию… Пятый день не дают ни хлеба, ни воды…
— Мы отопрем дверь, — говорит Панько, — в дороге открывайте и прыгайте… Передайте всем в вагоне…
Движение гаечным ключом — и запоров на дверях нет. Панько и Микита двигаются дальше.
В теплушку тихонько отсовывается
— Пахнет теплом… А, это лошади… Такие же невольники, как и я… Кось, кось! Среди лошадей не пропаду…
— Давай иди сюда, к людям! — слышен спокойный голос слепого. — Удрала с эшелона?
— Ой, люди добрые!.. Не выдавайте немецким катам… Пятый день ни еды, ни питья… Теплушки заперты…
— Как же ты выбралась, дочка? — спрашивает женщина.
— Какая-то добрая душа замок сбила… Говорит — сидите тихо, а в дороге выскакивайте… А мы все как хлынули из вагона. Смотрим — другие вагоны тоже… О, слушайте!..
На станции слышится стрельба. Ревет сирена. Крики и топот бегущих ног.
Распахивается дверь, и мгновенно вскакивают в теплушку Панько и Микита.
— Правильно попали? — негромко спрашивает Панько.
— Правильно, — отвечает Майка.
— Вот видишь, Микита, всегда надо запоминать номерок вагона! В такой суматохе сам себя потеряешь… Зато достали газетку!..
— Что там за шум? — голос слепого.
— Да, понимаете, кто-то поотпирал вагоны, а там находились невольники, отправляемые в Германию… Волынка заиграла…
— Очень некстати, — суровым голосом молвит слепой, — из-за некоторых горячих голов может застопориться важное предприятие… Нельзя делать много дел сразу. Ждите неприятностей…
— Я уйду, дяденька, — говорит, забеспокоясь, невольница. — Вот отогреюсь капельку и уползу прямо в снег… Я вам не помешаю…
— О тебе вопрос не стоит, — останавливает ее слепой, — ползи сюда, мы тебя лучше зароем в сено…
— На, дочка, одежду, — говорит женщина, — прячься И сиди тихо. Что-нибудь придумаем.
— За укрывательство беглых полагается расстрел, — шипит староста.
— Покажите газетку, — требовательно обращается к пришедшим Майка.
— Вот она… Лежала на рельсах… Да это не газетка, конечно, а листовка, может…
— За листовку тоже расстрел, — предостерегает староста.
Майка взяла листок и подошла к свету.
— По-немецки напечатано. "Дойтшен золдатен…" А! На обороте и наши буквы… "Немецкие солдаты. Окруженная группировка немецких войск фельдмаршала фон Паулюса сдалась сегодня в плен в Сталинграде. На милость победителей капитулировало 220 тысяч солдат и офицеров. Раненые отправлены в русские госпитали. Танки Манштейна разбиты и обращены в бегство. Поход на Берлин советских войск начат! Немецкие солдаты, вы воюете за неправое дело. Немецкий народ никогда вам этого не простит!
Дверь отсовывается, лезет немецкий солдат с ведром кипятку.
— Прошу, господин фельдфебель, это здесь.
Лезет грузный пожилой фельдфебель:
— Черт! Эти лошади способны укусить даже фельдфебеля германской армии! Они перекусают всю Германию, проклятые казацкие животные! Ты видел когда-нибудь, Рудольф, чтобы немецкая лошадь позволила себе укусить человека? Конечно нет! Фу, с вами тоже запаришься!.. Стоит разрешить солдатам взять в вагон по одному-два человека, как они превращают конский поезд в пассажирский экспресс… Сколько я тебе разрешил брать пассажиров, Рудольф?
— Два пассажира дальнего следования, господин фельдфебель.
— А у тебя сколько продано мест?
— Шесть, господин фельдфебель!
— Триста процентов нормы, Рудольф!
— Соответственно же повышаются проценты в кассу господина фельдфебеля! Правильно я вас понял, старина?
— Не верти хвостом, Рудольф, — это тебе обойдется дороже… Поверни свет, чтобы я видел, с кем имею дело… Ты, глупый баварец, способен напихать немецкий поезд партизанским дерьмом!.. Этот старик с гармоникой?
— Удостоверение начальника полиции, печать гестапо, пропуск начальника гарнизона, господин фельдфебель! Едет в город Н., к доктору. Его документы не вызывают сомнений, сам проверил…
— Удивляюсь, зачем такому животному жизнь? И наши тыловые взяточники выдают подобным субъектам немецкие документы! Поставил бы ты его на ходу поезда к открытой двери и подтолкнул бы немецким тесаком!..
— Я отвечаю за жизнь моих пассажиров, господин фельдфебель!
— Перед кем отвечаешь?
— Перед собственной фирмой!
— Я уже избавился от подобных торгашеских замашек! Давай дальше…
— Эта горбунья сопровождает старика. Имеет также немецкий документ, скрепленный необходимыми отметками и печатями…
— Сколько заплатили?
Солдат показывает фельдфебелю записную книжку с записями. Фельдфебель одобрительно мычит.
— Следующий мой пассажир, господин фельдфебель, — это староста. Он едет в тот же город по служебным делам. Его проезд оплачен вот этой женщиной, везущей продовольственные товары для немецкого населения города…
— Глупо, — говорит фельдфебель, — здесь в поезде едут тоже немцы, и мы тоже нуждаемся в продовольствии…
— Господин фельдфебель, — нарушает молчание староста, — я понимаю немецкий язык. Этот товар не подлежит конфискации по немецким законам…
— Молчи, партизан! — бросает ему реплику фельдфебель.
— В-вы не имеете права меня оскорблять! — вопит перепуганно староста. — У меня немецкая медаль!
— Повесь ее себе знаешь куда?!
В это время эшелон внезапно трогается с места и идет, набирая скорость.