Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Ворота медленно отворяются, офицер входит во двор и начинает там наводить порядки:
— Какая деревня поставила здесь машину?! Где шофер?! Гони ее в сторону! Заезжай, Густав! Смотри на мою руку, олух проклятый! К стенке жми, впритирку, болван! Тебе разве катафалки водить? В пастухи тебя к коровам! Тише, задушишь! Скотина, ты царапаешь кузов!
В окне второго этажа появляется фигура начальника гестапо, придерживает рукой пенсне, наклоняется вниз.
— Алло, старина! Чего разбушевался?
Приезжий офицер поднимает
— Хайль Гитлер!
И снова орет на своего шофера:
— Свинья собачья! Ты мне испортишь катафалк! Подверни еще. Чтобы кузов пришелся под окном господина начальника, кретин! Так. Стоп! Довольно. Распрягай лошадь и ступай выпей кружку пива…
Заглядывает во внутрь автобуса.
— Что?! Почему эта посудина лежит на боку? Поставь как следует! Мертвый генерал германской армии должен лежать, как положено по уставу! Осторожнее! Так. Запри колымагу и ступай. Через три часа приказываю явится. Марш!
Шофер, козырнув, выходит в ворота. Офицер придирчиво осматривает автобус-катафалк. Машина стоит под самой стеной — ниже окна кабинета начальника.
— Нет, ты посмотри, старина, — обращается он к начальнику гестапо, — ведь это не катафалк, а цирк собачий! Дядя заставляет меня ездить в этом позорном балагане! Я вынужден был оставить свой чудесный "оппель"! Теперь ходи пешком по городу, как туземец!
— Дать вам мою машину, господин племянник? — сочувственно спрашивает начальник из окна.
— Нет, в другой раз он меня не заманит! Фирма фирмой, но честь мундира прежде всего! Если бы не доктор Геббельс…
— Эй, — кричит из окна начальник. — Где Герман? Герман, повези господина обершарфюрера по делам. Как поживает старик Пешке?
— Чтоб он сдох, проклятая крыса!
— Нет, что вы, весьма милый оригинал!..
Приезжий орет уже чужому шоферу:
— Авторемонтный знаешь? Концлагерь знаешь?
— Привет господину Гензелю, — говорит начальник, — надеюсь, господин Пешке-дядя передал вам соответствующие инструкции? Гензель — парень прижимистый…
— Весьма признателен, дружище, — благосклонно цедит приезжий офицер, поправляя монокль, — сделав свои дела, не премину пожать вашу германскую руку, держащую в должном страхе здешних туземцев. Хайль Гитлер!
Офицер садится в машину начальника гестапо, выезжает со двора. Одинокий катафалк под стеной.
Отчаянно сигналя, машина начальника гестапо въезжает в ворота концлагеря. За ней цугом — пять крытых брезентом немецких грузовиков. Машины разворачиваются, выстраиваются друг за дружкой. Вечер. На столбах горят электрические лампочки. С пулеметной вышки выглядывает часовой.
Эсэсовский офицер, поправляя в глазу монокль, вылезает из машины, идет к помещению коменданта лагеря, хлыстом отстраняет часового и ударом ноги открывает дверь.
— Где здесь комендант?
Вскочивший при появлении офицера начальник караула отдает честь
Офицер, рванув к себе дверь, решительно входит к коменданту и застывает на пороге: комендант стоит посреди комнаты, направив в сторону вошедшего револьвер.
— Хайль Гитлер! — не смущаясь, говорит вошедший.
— Одну секунду, — заявляет комендант, не отводя револьвера, — или вы мне предъявите немедленно ваше удостоверение личности, или я стреляю вам в переносицу!
Комендант — рыжий детина с бритой головой, торчащими усами, заплывшими свиными глазками, волосатыми руками. Такой не замедлит привести угрозу в исполнение!
Племянник Пешке снимает перчатку, бросает ее на стул вместе с хлыстом, небрежно и молча вынимает из бокового кармана книжку-удостоверение и протягивает коменданту. Держа одной рукой оружие, комендант другой берет документ и молча изучает его.
— Мало, — буркает комендант. — Это не удостоверяет вашу персону!
Пришедший медленно достает из кармана золотой портсигар, раскрывает его, наблюдая за комендантом, достает папиросу, закуривает, защелкивает портсигар и решительным движением подает коменданту.
Комендант берет подарок, взвешивает на руке и затем спокойно прячет револьвер в кобуру.
— Садитесь, господин Пешке-младший, — предлагает он.
— Надеюсь, люди к отъезду готовы, господин Гензель? — спрашивает пришедший, одевая перчатки.
— Да вы присядьте, — уговаривает комендант.
По люблю детских шуток, — сердито отвечает племянник Пешке, — прикажите погрузить людей, машины во дворе!..
— Но, мои земляк, я вас так быстро не отпущу, — заявляет комендант, — у меня приготовлен приятный сюрприз. Я хочу, чтобы в моем родном Гамбурге знали, что рубака Гензель еще способен удивить мир!
Он достает из-под стола бутылки и водружает на стол.
— Жалко, что старик Пешке не зашел к земляку! Ведь его фирма хоронила мою мамашу… Прекрасно помню старого хрыча… Вас, господин племянник, тогда на нашем горизонте не было, вы понятия не имеете, как умеют развлекаться коренные гамбуржцы!..
— Я спешу, — не сдается племянник Пешке.
— Как я могу отпустить земляка?! — орет комендант. — Меня в Гамгбурге засмеют! Ночь посвятим встрече друзей, утром уедешь со своим трупным багажом. Прозит!
Комендант успел уже налить коньяк в рюмки и протягивает одну гостю. Видно, что и перед этим он приложился.
Гость вынужден чокнуться и выпить.
— Прозит! — откликается он.
Ставя левой рукой рюмку на стол, племянник Пешке внезапно сильным и коротким взмахом правого кулака ударяет коменданта в подбородок. Тот запрокидывается в кресле. Приезжий быстро обезоруживает коменданта, забирает револьвер, документы, подаренный им портсигар. Перетаскивает бесчувственного коменданта на диван, садится рядом с ним и присовывает к себе столик с бутылками и рюмками. Громко зовет: