Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов
Шрифт:
Достаточно на сегодня.
Глава 8
Растворитесь
Первый
Баулы наслаждаются жизнью в своих телах. Мог бы ты рассказать об этом подробнее. Многие американцы, например, тоже ухаживают за своими телами, лелеют их, практикуют здоровое питание, рольфинг, массаж и так далее. Но мне кажется, что это не одно и то же. Пожалуйста, прокомментируй.
Разница очень большая, можно сказать, принципиальная, качественная. Дело в том, что современный мир, современный ум знает только пустой храм. Говоря «храм», я имею в виду тело человека. Современный человек совершенно не помнит о том, кто одухотворяет этот храм. И он продолжает поклоняться храму, но божественное – забыто. Ничего не зная о центре жизни, мы продолжаем жить периферией и периферийными интересами.
Американец поклоняется телу ради самого тела; баул поклоняется своему телу как алтарю бога. Само по себе тело пусто. Оно наполняется светом, становится сияющим благодаря чему-то, что вне пределов тела. Красота тела не в самом теле – не в доме: красота в госте этого дома. Если вы не помните о госте, все это чистое самопотакание, простой эгоизм. Если вы помните о госте, тогда любить тело, наслаждаться телом – это часть духовного поклонения.
У баула есть определенное видение, понимание, своя картина мира. В этой картине тело – самая низшая ступень, самая видимая часть, самая осязаемая. Но она не все, она – только начало. Через тело мы должны войти; это только врата. Они ведут к более глубоким тайнам. Баул лелеет тело, потому что тело ведет вглубь; посредством тела можно узнать то, что воплощено в теле, но не является телом. Тело – глиняный светильник, бог – горящий в нем огонь. Светильник почитают ради огня. Если огня больше нет, какой смысл поклоняться телу, праздновать тело? Оно пусто; прах к праху – оно возвращается в землю.
Тело пульсирует богом, вибрирует богом. Если вы чувствуете эту пульсацию, даже прах становится божественным. Если вы не чувствуете этой пульсации – это только прах. В нем ничего нет.
Американский культ тела бессмыслен. Здоровое питание, массаж, рольфинг и еще тысяча и одно средство – все это люди придумали для того, чтобы так или иначе придать своей жизни какой-то смысл. Но посмотрите в их глаза; вы увидите в них пустоту, глубокую пустоту. Вы увидите, что в них ничего нет. Аромата нет – цветок не расцвел. Глубоко внутри они как пустыня; они в растерянности, они не знают, что им делать. Они продолжают делать множество вещей, в том числе старательно ухаживают за телом, но главная цель забыта.
Я слышал…
Розенфельд пришел домой, радостно потирая руки.
– Ни за что не угадаешь, что у меня есть, – сказал он жене. – Мне достались на распродаже четыре колеса – алюминиевые диски, полиэстер повышенной стойкости, нестираемый асимметричный рисунок и две продольные канавки. И все – за полцены!
– Ты что, свихнулся? – сказала госпожа Розенфельд. – Зачем тебе колеса? У тебя же нет машины!
– Ну и что! – сказал Розенфельд. – Ты ведь покупаешь лифчики!
Если центра нет, вы можете продолжать украшать периферию. Вы можете обмануть других, но не обманете себя. Иногда вы можете обмануть и себя, потому что ваша собственная ложь, повторенная много раз, начинает звучать как правда. Но она не поможет вам осуществить себя, не принесет удовлетворенности. Американец делает все возможное, пытаясь радоваться жизни, но, кажется, никакой радости не получается. Баул не пытается радоваться жизни. Никаких усилий нет;
Помните это: каждый раз, когда вы будете пытаться радоваться, наслаждаться, у вас ничего не получится. Само усилие добиваться счастья абсурдно – потому что счастье уже здесь: его нельзя добиваться. С ним ничего не нужно делать; нужно просто позволить ему быть. Оно случается, оно окружает вас; внутри, снаружи – есть только счастье. Ничто другое не реально. Посмотрите глубоко в мир, загляните в глубину деревьев, камней, рек, звезд, луны и солнца, людей, зверей и птиц – посмотрите глубоко: существование состоит из материала счастья, радости, сат-чит-ананда. Оно соткано из блаженства. Ничего не нужно делать. Само ваше «делание» становится преградой. Расслабьтесь, и счастье поспешит к вам; расслабьтесь, и счастье переполнит вас.
Баул расслаблен – американец напряжен. Напряжение возникает, когда вы за чем-то гонитесь; расслабление возникает, когда вы что-то позволяете. Именно поэтому я говорю, что между ними есть огромная разница, и эта разница качественная. Вопрос не в количестве – не в том, что у баулов чего-то больше, чем у американцев, или у американцев меньше. Нет, у американцев нет ничего от счастья баулов; а того, что есть у американцев, – страдания, напряжения, тревоги, – нет у баулов. Баулы существуют в совершенно другом измерении.
Измерение баулов – здесь и сейчас; измерение американцев – где угодно, но только не здесь; где-нибудь, когда-нибудь, но не здесь и сейчас. Американец гонится, гонится изо всех сил, пытается получить от жизни максимум, выжать из жизни все. Из этого ничего не выходит, потому что способ неправилен. Нельзя ничего выжать из жизни. Вы должны ей сдаться. Вы не можете покорить жизнь. Вы должны иметь достаточно мужества, чтобы позволить жизни покорить вас. Здесь поражение – есть победа, а попытки победить не докажут ничего, кроме вашего полного фиаско.
Жизнь нельзя покорить, потому что часть не может покорить целое. Это все равно, что маленькая капля пыталась бы завоевать океан. Да, маленькая капля может упасть в океан и стать океаном, но она не может победить океан. Фактически, упасть в океан, соскользнуть в океан – это и есть путь к победе.
Растворитесь.
Баул – это тот, кто растворился в жизни. Он сказал жизни абсолютное «да». Он не пытается ничего выжимать из жизни. Он просто ждет – пассивный, бдительный, открытый. Когда бог постучит к нему в двери, двери будут открыты, вот и все.
Он не гонится за богом. Как он может гнаться? Где, как, на каких дорогах он сможет его найти? Либо бог всюду, либо его нет нигде. Вы не можете направить свою жизнь к богу, вы не можете сделать его своей целью. Он – тотальное, целое; целое нельзя сделать целью. Куда бы вы ни смотрели – он там. Что бы вы ни делали – все это в нем. Даже когда вы несчастны, вы несчастны в нем. Даже в своем несчастье вы не теряете его. Его нельзя потерять. То, что можно потерять, – не бог.
Именно поэтому баулы называют бога адхар мануш – сущностный человек, существенное сознание. Оно настолько существенно – сущностно, присуще вам, – что вы не можете его потерять. Это сама ваша почва, само ваше существо. Баул празднует жизнь тела, потому что знает, что кто-то из запредельного – некий гость – обитает в его теле. И тело баула – жилище этого гостя. Это храм, но не пустой. Он полон света, он полон жизни – в нем бог. Сознавая это, баул танцует; сознавая это, он поет; сознавая это, он смеется и плачет, и слезы катятся по его лицу: «Я не заслужил Его, а Он здесь; я даже не видел Его, а Он здесь; я даже не молился, а Он со мной». И приходит величайшая благодарность, огромная благодарность. И баул танцует.