Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов
Шрифт:
– Пшш! Что за отвратительный запах! И это вы называете свежим цыпленком?
– Скажите, мадам, – ответил мясник, – а вы бы сами выдержали такой осмотр?
Эти люди, продолжающие осуждать мир, осуждать тело, осуждать все на свете… Просто спросите их: «Выдержит ли ваш бог такой же осмотр?» От него ничего не останется, потому что реальность осуждена. А без нее остается только концепция, абстракция. Да, абстракцию нельзя осудить; тогда бог не пахнет. Тогда он не потеет, потому что не имеет ничего общего с землей. Тогда его руки не в грязи; тогда он будет просто абстракцией.
Замечали вы, что все религии пытаются убедить мир в том, что их основатели почти нереальны? Джайны
То же самое случилось со всеми великими мастерами мира: последователи изо всех сил стараются сделать их нереальными. Последователи всегда боятся, потому что, если руки их мастеров кажутся грязными… «Грязный» не грязное слово, помните, оно от слова «грязь». Оно просто означает землю – земное. Садовник работает в саду; его руки в грязи – они не грязны, но они в грязи; и грязь хороша. Мы сделаны из грязи, из праха. Слово «человек», human, происходит от слова humus; humus значит «земля». Слово «Адам» происходит от adamus; adamus значит «земля». Мы сделаны из земли – вот что говорят баулы. Мы сделаны из земли – но не только из земли. Мы сделаны из земли – но глубоко внутри мы храним божественное.
Наверное, в Индии вы видели глиняные светильники. Они сделаны из глины, из земли, но огонь в них – не от земли. Светильник сделан из земли, светильник принадлежит земле, но огонь стремится вверх, выше и выше, к божественному. Человек – это глиняный светильник, сделанный из земли, но несущий в себе божественное пламя.
Баулы очень земные люди, они реалисты. В их мировоззрении много красивого, очень красивого. Они ничего не отрицают, они не говорят миру «нет». Помните: если вы слишком часто говорите миру «нет», рано или поздно ваш бог станет абстракцией – потому что каждое ваше «нет» миру будет уменьшать реальность бога. Чему бы вы ни говорили «нет», это будет уменьшать вашего бога. В конце концов, когда вы скажете «нет» всему в мире, от вашего бога останется только концепция – слово пустое и бессильное; так, скорлупа, оболочка без всякого содержания. Реальность – земная.
Мир был осужден, и бог представлялся как противостоящая ему сила – как будто бог против мира. Посмотрите, как это абсурдно! Ведь те же самые люди говорят: «Бог создал мир». Он не может быть против мира, иначе как бы он его создал? Творец не может быть против своего творения. Само его творение доказывает, что бог любит свой мир – это его любовь, его игра, его восторг, его вдохновение. Бог творит мир, потому что любит его.
Гурджиев говорил, что все религии против бога, потому что они против его творения. Как вы можете быть за поэта, если вы против его стихов? Как вы можете быть за человека, если вы против его характера? Как вы можете быть за художника, если вы против его картины? Кажется, Гурджиев прав. Это очень логично: кажется, религии против бога. Они говорят о боге, но они против бога, потому что они против его мира. Они учат вас осуждать мир; но вы не можете его осуждать, потому что вы в нем укоренены. Что тогда происходит? – вы становитесь неискренним; вы становитесь притворщиком;
Что делать? Вы не можете оттолкнуть реальность и не можете ее принять, потому что ваши религии учат вас осуждать ее. И человек нашел золотую середину: не осуждать искренне, но продолжать осуждать на словах. Надо показывать осуждение – вот и все. Надо формально почитать Бога – и продолжать жить реальной жизнью.
Религии не помогли человеку стать здоровым. Они помогли человеку стать сумасшедшим, невротичным, расщепленным.
Это случилось в церкви.
Прихожанин исповедовался.
– И сколько овса ты украл из этого стога, Кавана? – спросил его исповедник.
– Готов сразу сознаться на весь стог, Ваше Преподобие, – сказал Кавана. – Потому что сегодня вечером я собираюсь украсть то, что еще осталось.
Он исповедуется и в то же время планирует вечером продолжить то же самое. Зачем тогда исповедоваться? Нет, он исповедуется только для очистки совести, потому что люди говорят: «Это плохо», «Это грех», а исповедь считается добродетелью – как будто в самой по себе исповеди есть какая-то ценность! Если она не подлинна, она бессмысленна.
Как-то случилось…
Протестантский патер ехал по центру Дублина на новеньком автомобиле, подаренном ему прихожанами. Внезапно едущая перед ним машина резко затормозила, и патер в нее врезался. Он выскочил наружу, и в его глазах была смерть; но вдруг он заметил, что за рулем сидит никто иной, как католический священник.
– Эх, Ваше Преподобие, – сказал патер, – не будь я служитель Божий, Дьявол искусил бы меня. Благодарите Господа – вашим прихожанам не придется пришивать вашу пустую голову к белому воротничку!
– Ах, Святой Отец, – отвечал священник, – если бы я сам не был служитель Божий, и вдобавок сегодня была не пятница, я бы и сам не устоял перед соблазном и откусил бы вам яйца!
Вот так, трудами всех религий, человек сделался лицемером, ханжой, притворщиком… В реальности что-то одно, на лице – совершенно другое. Баулы не с ними. Они говорят: «Люби мир и найди в этой любви своего Бога, чтобы в тебе не было раздвоенности».
Человек стал лицемерным; это была необходимая мера самозащиты. Религии не оставили ему никакой другой возможности, никакого шанса быть настоящим. А теперь посмотрите, какой это абсурд: они продолжают учить вас жить по правде, но само их учение создает неправду, неискренность. С одной стороны, они учат вас жить по правде; с другой стороны, их учение создает такое положение вещей, что если вы захотите жить по правде, вам придется покончить жизнь самоубийством; вы просто не сможете жить. Либо самоубийство, если вы хотите правды, либо… но какой смысл в правде, если ради нее надо покончить жизнь самоубийством? Вы все равно не сможете жить по правде: если будет правда, не будет вас. Если вы хотите жить, вам придется жить во лжи. Но это не ваша вина – виновна программа, заложенная в ваш мозг. Вся эта программа в корне неправильна.
Человек должен быть настоящим; он должен быть верен своей реальности. Какой бы ни была реальность, ее нужно принять и жить в ней с глубокой благодарностью, жить в ней с самым глубоким уважением, потому что эта реальность – от бога. Она – его храм.
Когда Моисей пришел на гору, где он встретил Бога, он увидел горящий куст… Куст был охвачен пламенем, но оставался при этом целым и невредимым. Моисей не мог поверить своим глазам. Он стал приближаться к этому кусту; он был почти загипнотизирован тем, что увидел. Тогда Бог крикнул ему: