Юг в огне
Шрифт:
– Отряд красных тут где-нибудь поблизости есть или нет?
– Ни черта никаких отрядов нет, - огорченно воскликнул Сазон. Окромя милиции, никого. Милиционеров человек десять ездят, все они из богатеньких казачков... Пристроились, дьяволы, из своих выгод... Доверять им никак нельзя.
– Хочу, Сазон, отряд красногвардейский организовать, - проговорил Прохор.
– Будем охранять станицу от белых. А то черти налетят, повырежут, постреляют, а кого к себе в ряды мобилизуют...
– Истинный господь, так, - подтвердил Сазон.
– А ежели так, то надо действовать, -
– Возьми вот в моей планшетке бумагу и садись пиши, будем составлять список...
Пока еще недоумевая и не понимая, о каком списке идет речь, Сазон послушно разложил лист бумаги на столе, послюнявил карандаш, приготовился писать.
– Начинай с меня, - сказал Прохор.
– Записывай: первый - Ермаков Прохор... Это мы будем записывать предварительно тех, кто наверняка вступит в наш отряд...
– Понятно. Второй, - послюнявив снова карандаш, записывал Сазон. Мер-ку-лов Са-зон... А следующего кого записывать?
– Давай с нашей улицы. Ты лучше моего знаешь, кто из фронтовиков сейчас дома... Давай сначала писать иногородних, а потом запишем и надежных казаков.
– Правильно!
– согласился Сазон.
– Сначала запишем иногородних, а потом казаков.
Полдня они составляли список, часто споря по той или другой кандидатуре, то вычеркивая из него спорные фамилии, то снова занося. Наконец, список был готов. В нем значилось сто тридцать семь фамилий, не вызывающих сомнений ни у Прохора, ни у Сазона.
– Хороши ребята. Все как один, - восторженно резюмировал Сазон. Добрый отряд!
– Это еще не отряд, а пока только список, - охладил его восторг Прохор.
– Отряд будет тогда, когда сто тридцать семь человек с оружием в руках будут стоять перед нами... И наш долг этого добиться... Вот что, Сазон, я пока еще должен лежать, но ждать, когда заживет моя рана, нельзя. Каждая минута дорога. Даю тебе два дня сроку, обойди всех этих людей, которых мы с тобой записали, и опроси их, согласны ли они вступить в наш отряд или нет... Ежели согласны, то пусть каждый из них распишется... А если кто не пожелает вступить к нам, - вычеркивай. Силком загонять не будем. Это дело добровольное. Да, гляди, не озоруй. А то, парень, я не посмотрю, что ты мой друг...
– Ладно уж, - буркнул Сазон.
– Не сомневайся... Ну, а командиром, должно, буду я, а?..
– И, засмеявшись, дурашливо запел:
...Ой-да, едет сотня казаков-усачей,
А впереди командир молодой.
Кричит: "Сотня, за мной, за мной, за мной!.."
– Эх, где ж наша не пропадала!
– хлопнул он своей видавшей виды казачьей фуражкой по столу.
– "Отвага мед пьет, отвага и кандалы трет"... Старая это пословица. Ладно, что было, видали, а что будет, увидим... Я пошел, - нахлобучивая фуражку на голову, поднялся Сазон.
– Желаю удачи!
* * *
У Прохора было приподнятое настроение. Рана его заживала, и он надеялся вот-вот встать на ноги. Ему хотелось скорее заняться организацией отряда. А сформировав отряд, он тогда бы сумел реорганизовать и станичный ревком. Прогонит Свиридова и подобных ему, взамен подберет преданных делу революции
К нему теперь часто приходили мать и Надя. Заходил как-то и брат Захар, который, начав что-то рассказывать о войне, опять расплакался и убежал. Родные приносили Прохору много сладостей домашнего приготовления, потчевали его. Приятно было беседовать с родными, особенно с сестрой. Молоденькая девушка бесхитростно рассказывала брату обо всем, что делалось в станице.
– Ты Маню Свиридову помнишь?
– спрашивала она у Прохора и, не дожидаясь его ответа, продолжала: - Так вот эту Маню просватали за Мишку Клыкова... Так богач к богачу и лепится. Говорят, осенью будут свадьбу играть. А Фросю Краснову знаешь? Такая это из себя курносенькая... Просватали ее было за Никодима Лукьянова. Вот бы уж и свадьбу играть на красную горку, да случилась тут беда... Поехал Никодим по весне в Платовскую, к материному брату, надо ему было что-то... Уж совсем близко он подъехал к Платовской, да случилась тут бой страшущий. Попал Никодим меж двух огней: и с одной стороны стреляют и с другой - стреляют... Мыкался-мыкался он туда-сюда, чтоб, значит, с поля сраженья-то удалиться, да не удалось ему это. Кобыла привезла его домой мертвого...
– Надюша, - заглянул ей в глаза Прохор.
– Вот ты все рассказываешь мне о своих подружках: и та-де просватана, и другая-то выдана... А вот как обстоит дело у тебя? Не просватали ли еще тебя, а?
– Нет, - потупив глаза, тихо ответила девушка.
– Но почему же?
– развел руками Прохор.
– Девушка ты красивая, завидная. Неужто не было сватов?
– Нет, - прошептала сразу же притихшая Надя.
– Да я и стремления к тому большого не имею...
– Это почему же?
– искренне изумился Прохор.
– Что ж, тебе ребята не нравятся?.. Ухажер-то у тебя есть али нет?
Девушка побагровела до корней волос.
– Ну?
– смеясь, спросил Прохор.
– Что молчишь? Есть ухажер ай нету?
– Есть, - не поднимая глаз, едва слышно прошептала девушка.
– Молодец!.. Что ж она за тебя не сватается? Плохой, видно, ухажор. Не любит тебя?
– Нет!
– воскликнула девушка.
– Он любит меня, дюже любит!.. Я знаю... Он давно бы за меня посватался, да боится...
– Вот тебе на! Чего ж он боится?
– Батя наш за него не выдаст.
– Почему?
– все больше недоумевал Прохор.
– По каким причинам?
– Да у него отец пастух.
– Пастух? Это кто ж такой?
– Шушлябин.
– Подожди. Шушлябин? Ага, помню, помню... Да кто ж у него?.. Что-то не помню, были у него ребята или нет...
Видя, что брат не бранит ее за признание, Надя сияющими глазами смотрела на него.
– Ты ж, Проша, все время на войне был и не знаешь многих, - мягко говорила она.
– У Шушлябиных есть Митя... хороший паренек... Когда ты уходил на войну, он совсем еще мальчишкой был... А сейчас вырос... Грамотный, двухклассное училище закончил... Все книжки читает, все читает... Умный... Чистенький такой, беленький, как все едино из благородных. И не подумаешь, что он - сын пастуха...