Юг в огне
Шрифт:
Старик полковник с изумлением посмотрел на него, как на чудо, и глухим, слегка дрожащим от обиды голосом, проговорил, отчеканивая слова:
– Я на старости лет в силу обстоятельств вынужден подчиниться вам, но кричать на себя, как на мальчишку, не позволю!.. Да-с, не позволю, милостивый государь!.. Имейте это в виду... Теперь разрешите мне, господин полковник, как человеку, более опытному в военных делах, чем вы, высказать свое мнение по поводу вашего приказания. Я бы вам не советовал жертвовать конницей. По крайней мере, пока не следует бросать конницу в тыл противника... Противник держится уверенно, в
Константин побагровел от бешенства.
– Молчать!
– крикнул он.
– Что за рассуждения?.. Кто здесь командующий группой - вы или я?..
– Я нисколько не хочу умалить ваши достоинства, - тихо проговорил старый полковник.
– Вы - начальник, я подчиняюсь вам... Но я, как более опытный человек, хочу вас предупредить: бросать конницу в атаку на прекрасно держащуюся пехоту неприятеля - безумие... Это - закон, в уставе так записано. Вот если б пехота противника была деморализована, тогда другое дело. Тогда именно и надо бросать на нее кавалерию. Она завершила б победу... Я вам лучше посоветовал бы спешить еще один полк из резерва и направить его на правый фланг. Это дало бы...
– Прекратить разговоры!
– оборвал его Константин.
– Я вас слушать не хочу. Выполняйте мое распоряжение!..
– Слушаюсь!
– козырнул старый полковник и, пришпорив коня, с места в карьер помчался с адъютантом и казаком-ординарцем к своему полку, который стоял где-то за курганом.
– Какой это дурак придумал доверить полк этому старому хрену? вздернул плечами Константин.
– Видимо, сам генерал Мамонтов, - тихо проронил кто-то из офицеров. Ведь это же дядя его жены.
– Что вы говорите?
– живо обернулся Константин к офицеру, произнесшему эту фразу.
– Этот... старик - дядя жены генерала Мамонтова?
– Да, - со злорадством подтвердил Чернышев.
– Именно так. Я знаю этого старика. Он - полковник генерального штаба, зовут его Вольский, Андрей Андреевич... Боевой, знающий офицер... Давно б уже должен генералом быть, да не везет ему...
– Гм...
– промычал Константин, косо посмотрев в спину поскакавшего полковника.
"Черт меня дернул грубить ему, - пожалел он.
– Еще пожалуется Мамонтову... Да, наверняка пожалуется"...
У него испортилось настроение, и он, досадуя на себя за свое легкомыслие и невыдержанность, стал снова смотреть в бинокль. То, что он увидел, его обрадовало: белые, приостановив отход, лежали теперь в синих сугробах и частым огнем обстреливали неприятеля, который продолжал перебежками подходить к ним все ближе... Вот-вот, казалось, две силы столкнутся в рукопашной схватке.
Константин ободрился. Дело, оказывается, обстояло уж не так плохо. Вот только бы скорее этот полковник Вольский со своим полком ударил в тыл красным. Он посмотрел в ту сторону, куда поскакал старик-полковник. Вдалеке он увидел, как, мелькая древками пик, по одному спускались в балку всадники.
– Замечательно!
– воскликнул Константин.
Он был уверен в том, что стоило только лишь показаться белым кавалеристам из балки в тылу красных, как участь их будет решена...
* * *
Из балки выскакивали казачьи сотни и, на ходу строясь в лаву, с криками и гиканьем, опустив
На мгновение красные пехотинцы оказались в затруднительном положении. Впереди была пехота белых, с тылу угрожающе неслась на них кавалерия. Но красные не растерялись. Часть их стала обстреливать несшихся на них белых кавалеристов, другая - белую пехоту, которая при появлении своей кавалерии в тылу красных оживилась и перешла в наступление. Несмотря на мужественное сопротивление красных пехотинцев, все же было видно явное преимущество белых.
Константин торжествующе оглянул офицеров, задержал насмешливый взгляд на Чернышеве.
– Вот так-то, господа, - самодовольно сказал он, намереваясь похвастаться перед офицерами своим умением предвосхищать события, но не успел.
– Господин полковник, смотрите!
– закричал один из офицеров, указывая на заснеженные песчаные холмы, обросшие кустами сосновых насаждений. Смотрите!..
Константин посмотрел, куда указывал офицер, - и передернулся. Между кустарниками мелькали темные фигурки мчавшихся всадников. Их было так много, что, казалось, они заполняли все пространство. Константин отлично понял их намерение: они мчались на белую конницу, которая теперь развернутой лавой с сокрушающим воем и криками неслась на пехоту красных.
– Кавалерия Буденного!
– спокойно проговорил Чернышев.
– Черт побрал!
– вскричал Константин.
– Так они ж скачут-то в тыл нашей кавалерии!.. И наши не видят этой опасности!.. Как же предупредить?..
– Это невозможно, - ответил Чернышев.
– Единственное, что можно сделать, - это обстрелять их из орудий... Это, пожалуй, обратит внимание наших кавалеристов.
Константин отдал приказ батарее обстрелять кавалерию Буденного. Тотчас же в песках, в сосновых посадках стали подниматься столбы взрывов. Но конники Буденного уже вырвались из зоны обстрела и заходили в правый фланг белогвардейской конницы.
IV
Буденный давно заметил в стороне неприятельских позиций, на пригорке, конную группу. Он понял, что это было белое командование, руководившее сражением. У него появилась смелая мысль захватить белогвардейских офицеров в плен.
Перед тем, как повести свою бригаду в атаку на белогвардейскую конницу, только что выскочившую из балки и помчавшуюся в тыл пехоте красных, Буденный приказал Прохору пройти со своим эскадроном той же балкой, по которой только что прошел белогвардейский конный полк, и оцепить пригорок, на котором расположилось командование противника, с тем, чтобы не выпустить из окружения ни единого белогвардейца...
Воспользовавшись суматохой, которую поднял Буденный своей бригадой, бросившейся в атаку на белых, Прохор с эскадроном незаметно спустился в балку и, беспрепятственно пройдя ее до конца, вывел своих конников из нее и не спеша, чтобы не спугнуть с пригорка белых офицеров, стал их окружать...
Вначале на кавалеристов Прохора никто не обращал внимания, полагая, что это разъезжают свои же, белые всадники. Но когда советские кавалеристы подъехали настолько близко к пригорку, что стали видны на их шапках красные ленты, а у лошадей подрезанные хвосты*, на пригорке заволновались. Некоторые офицеры стремительно поскакали к хутору.