Юми и укротитель кошмаров
Шрифт:
Скандал? Ну разумеется.
Художник получил рукавицы и сунул в них руки, досадуя на то, что приходится надевать еще больше. Он готов был поклясться, что этот день жарче прежних, а от яркого солнца легче не становилось.
– Итак, – приступила к уроку Юми, – первый шаг – научиться оценивать камни. Чтобы правильно их складывать, нужно соблюдать равновесие, а для этого необходимо учитывать характеристики каждого камня. Возьми один и подержи.
Художник взял. Камень как камень.
– Приглядись, – продолжила Юми, обходя своего ученика. – С одного конца он утолщен,
– То есть мне нужно следить за центром тяжести и быть точным, – произнес Художник. – А ты вроде говорила, что сложение камней – это искусство.
– Любое искусство заключается в точности.
– Вовсе нет, – возразил Художник, перекладывая камень из руки в руку. – Для искусства важнее всего чувства и эмоции. Ты выпускаешь их на волю и делишься ими с другими людьми. Через искусство ты передаешь правду о себе. Как бы разрываешь свою грудь и выставляешь напоказ душу.
– Красивые слова, – ответила Юми, – но бессмысленные. Поэзия – роскошь. А мы…
– …на роскошь не претендуем?
– Вот именно.
– Какая дурость. – Художник выронил камень. – Юми, твой мир устроен глупо. Тебе нужен не герой, а счетовод.
Она просверлила его взглядом. Твердым, настойчивым.
– Ладно, – сдался Художник, снова взявшись за камень. – Как мне их складывать?
– Пока никак, – ответила Юми. – Брось этот и возьми другой. Сегодня учимся взвешивать камни.
– Серьезно? Я буду весь день их поднимать, и только?
– Да. И завтра, скорее всего, тоже. Чтобы приноровиться к камням, может потребоваться неделя. Когда меня готовили, я практиковалась несколько месяцев.
– Ты… – Художник запнулся.
Он хотел сказать «ты шутишь». Разумеется, Юми и не думала шутить. Ведь шутки, улыбки и анекдоты – роскошь. Она не понимала таких вещей.
Жаль. Ведь Художник не мог представить лучшей шутки, чем та, которую Космер сыграл с ним самим.
Глава 19
Юми была в ужасе.
К такому ее не готовили. Обучать другую йоки-хидзё? Это ей не пристало. Не для этого ее избрали духи.
Ничего не выйдет. Она почувствовала, что ничего не выходит, когда Художник оказался упрямым учеником. Впрочем, она и сама была упряма. Лиюнь постоянно напоминала, какой своевольной Юми была в детстве, как требовала объяснений, прежде чем выполнять указания.
Тем не менее… она вспомнила, как звучал голос духа, обратившегося к ней, прежде чем их с Художником поменяли телами. Что-то не так. Случилась – или вот-вот должна случиться – какая-то беда, и Юми должна ее предотвратить. Вероятно, при помощи Художника.
Духи рассчитывали на нее. Сильнее всего она боялась их подвести.
– Будь внимательнее, – сказала она Художнику, копируя интонации Лиюнь. – Не
Он вздохнул и выронил камень. Юми его подловила, когда он уставился вдаль, наверняка раздумывая о том, как еще вывести ее из себя.
– Как я должен «почувствовать» камень и «узнать» его, если ты не даешь мне времени подумать?
– Сейчас тебе не нужно раздумывать, – парировала Юми. – Для этого есть медитация.
– Не обязательно соблюдать такие строгие правила, – возразил Художник. – Нельзя разложить по аккуратным коробочкам все аспекты жизни, чтобы они не пересекались. – Он нашел большой валун и опустился на него, игнорируя разумное требование вырабатывать привычку стоять на коленях либо сидеть на корточках.
– Если убрать все ограничения и правила, жизнь превратится в хаос, – назидательно произнесла Юми.
Художник закатил глаза.
– Ты утверждаешь, что это искусство, но не допускаешь никаких творческих экспериментов? – Он поднял камень. – Если бы мне действительно хотелось узнать этот камень, я подумал бы, откуда он взялся и как получил такие выщербины. Я бы посмотрел, какую тень он отбрасывает под солнцем, какие в нем прожилки и так далее.
– Все это не важно, – сказала Юми. – Важно определить вес камня и местонахождение его центра тяжести. Теперь это твое искусство, Художник.
– Это глупо, – сказал он (низким стилем). – Глупее некуда…
Каждая минута занятий казалась часом. Художника постоянно нужно было поправлять. День тянулся, и Юми все сильнее одолевало раздражение. Они ничуть не продвинулись. После всех ее разъяснений Художник так и не смог понять, как должен балансировать тот или иной камень.
В конце концов он отряхнул рукавицы и снял их. Юми хотела заставить его продолжить, но он уже клевал носом. Учитывая, как быстро они теряли силы в первые дни, было удивительно, что он продержался аж восемь часов.
На ритуальную площадку вступила Лиюнь. Почти весь день она провела снаружи, наблюдая. Ее привычно невозмутимое выражение сменилось откровенно тревожным. Она повела Художника и Юми к кибитке.
«Может, попросить Лиюнь провести тренировку?» – задумалась Юми.
Опекунша, безусловно, более опытный учитель.
Вот только… духи обратились не к Лиюнь. Они выбрали Юми. Как бы она ни страшилась ошибок, долг есть долг.
Но что, если Лиюнь сделает нечто непредвиденное? Юми нервничала от одного взгляда на ее озабоченное лицо.
Рассказчики часто говорят, что по нахмуренному лбу или беглой перемене в лице можно прочесть любые эмоции. Это краткое описание реального феномена; на самом деле он гораздо сложнее, чем нам представляется. Чем больше времени вы проводите с другими людьми, тем лучше их узнаете. Вы не только запоминаете, какую еду они любят, но и учитесь распознавать их реакции. Например, то, как они выражают беспокойство.
Некоторые в самом деле хмурят лоб. Другие витают в облаках и отводят взгляд. Но дело не только во взгляде, позе или складках на лбу. Человеческие существа – сгустки эмоций, управляющие своей мимикой и мускулами, как марионетками. Мы выражаем чувства не только телом, но и душой.