Юрий Долгорукий
Шрифт:
– Это сколько же у тебя их всего?
– Одиннадцать! – с гордостью ответил Юрий. – И еще две дочери. Ольгу сосватал у меня Владимирко за своего сына, а вот младшенькая пока свободна. Может, еще раз породнимся?
– Я – не против, – пухлые губы Святослава впервые в этот день тронула улыбка. – Отдавай дочь за моего сына. Олег растет хорошим человеком, характером пошел в меня. Уверяю, дочь будет жить, как у Христа за пазухой.
Обе свадьбы сыграли в Киеве одновременно.
Едва отшумели торжества, как с запада пришла неприятная весть: Изяслав, в предыдущей войне сохранивший
Но произошло неожиданное: растяпа Глеб вывел свою дружину с обозом из Пересопницы и встал, ожидая противника. Но он забыл о главном: наладить хорошую разведку. Между тем Изяслав умело обошел Глеба и отрезал его от города. Глеб бежал, а вся его дружина и обоз попали в руки Изяслава.
Но и это не испугало Юрия. Дорогу на Киев преграждало несколько крепостей, их он усилил дополнительными отрядами. Они надежно прикрывали западное направление.
И тут Изяслав блестяще проявил себя как полководец. Он «поднырнул» под укрепленный район, резко свернув на юг, в область черных клобуков. Торки и берендеи ждали его, потому что Юрий обидел их недавно, не защитив от набега половцев. Силы Изяслава возросли в несколько раз.
Появление больших войск под стенами Киева стало совершенной неожиданностью для Юрия. Не имея сил для отпора, он в начале июня 1150 года бежал из столицы. Великим князем Руси вновь стал Изяслав.
XII
После разграбления купеческого судна и похорон старшины, бродники предались повальному пьянству. Иван Берладник много хмельного употреблять не любил и пытался уклониться от шумных застолий, но его всерьез предупредили:
– Трезвых мы не любим. Трезвые – народ подозрительный, себе на уме. Таких мы можем и зашибить досмерти. Так что будь с нами и в схватках боевых, и в веселье!
Пришлось подчиниться. Кое-что ценное Агриппина сумела припрятать, но остальное было спущено торговцам лавок, которые продавали еду и питье.
И вот во время гуляний родилась у него мысль, которая не давала ему покоя: а что, если вырваться из узких берегов Дуная на просторы необъятного Черного моря? Вот где можно разгуляться вволю! И судов купеческих поболе, и мест для грабежа и разбоя предостаточно!
– Это ты славно придумал, – отвечали ему бродники. – Недаром мы тебя вожаком выбрали – соображаешь!
Однако некоторые возражали:
– Куда нам в моря! Мы и паруса не можем поднять, и у руля стоять не обучены!
– И не надо! – тотчас нашелся Берладник. – Вот вы зачем судно сожгли и моряков поубивали? Пусть бы у нас служили, морское дело под нашим наблюдением правили, а мы им долю добычи отчисляли. Куда им деваться? В море не сбежишь, кругом вода…
Так он говорил изо дня в день. И когда все было проедено и пропито, на созванном им круге против предложения захватить судно и выйти на нем в Черное море уже никто не возражал. Наоборот, будущее представлялось захватывающе интересным
Два купеческих судна были захвачены через месяц. Хозяевами его были венгерские купцы, а моряков они набрали из разных народов, в том числе и славян. Им Иван предложил или закончить жизнь в глубоких водах Дуная, или присоединиться к бродникам. Те раздумывали недолго и дали согласие на дальнейшее совместное плавание.
Когда вышли из устья Дуная, перед ними открылось море, огромное, необъятное, ленивое. Над ними простиралось высокое лазурное небо без единого облачка, безбрежная голубая водная гладь таяла в синей дымке горизонта. Дул свежий ветерок, бежали невысокие светло-зеленые волны. Это была такая захватывающая картина, что все на некоторое время замерли от восторга, а потом началось ликование.
Корабли в те времена ходили вдоль берегов, поэтому решено было стеречь добычу, спрятавшись в одном из заливов. Только встали на якорь, как бродники предались пьянству. Ни уговоры, ни запугивания Ивана не помогли, по-иному проводить свободное время они не умели. Пришлось смириться.
Простояли несколько дней. Наконец на краю неба был замечен парус. Снялись с якоря и поплыли наперерез.
Иван подошел к кормчему своего судна, тридцатилетнему славянину с небольшой окладистой бородкой и крепкими руками, звали его Драгошем, спросил:
– По-твоему, какое это судно – военное или торговое?
Тот прищурился, вглядываясь в далекий корабль, ответил не спеша:
– Трудно определить. Подойдем поближе, будет ясно.
– А в чем у них различие?
– Военное длиннее и уже поэтому движется быстрее. Купеческое в воде сидит низко, грузно, потому что для перевозки товара предназначено.
– Значит, мы сойдем за купеческое? Не заподозрят нас в злом умысле?
– Да нет, могут разгадать.
– Это как?
– На купеческом народу немного, а у вас полным-полно.
– Значит, когда приблизимся, прикажу бродникам спрятаться, на палубе останутся только моряки.
– И еще. Мы идем наперерез судну, значит, пытаемся перехватить. Это наверняка вызовет подозрение, как бы ты людей не скрывал. Там тоже люди не глупые.
– А что ты предлагаешь?
– Сделать вид, что идем в том же направлении. Нам, дескать, по пути. И потихоньку будем сближаться. Конечно, чтобы их догнать, уйдет больше времени, зато можно обмануть.
– Тогда так и делай.
Помолчали. Потом, скосив взгляд на Ивана, кормчий спросил:
– Зачем это ты бреешься?
– Как зачем? Принято так среди бродников: бороду брить, а оставлять вислые усы. Все-таки старшина я у них, иначе нельзя.
– Так-то оно так, да в море без бороды быть не годиться.
– Это почему? Примета, что ли, плохая?
– Да нет. Но все равно – нельзя.
– Расскажи.
– Да все очень просто, сама жизнь морская заставляет. Это сейчас море спокойное. Но подуют ветры, полетят соленые брызги. А мы все время в движении, головой крутим, шея о воротник трется. Ну и сам понимаешь, когда на раздраженную кожу соленая вода попадается, язвы образуются. Ничем не спасешься, кроме бороды.