Юрий Долгорукий

Седугин Василий Иванович

– Ну как переговоры, батюшка? – первым спросил пронырливый Андрей.

Юрий безнадежно махнул рукой.

Повисло тягостное молчание. Находились они в княжеском шатре, на столе были поставлены еда и питье, но никто не притронулся к ним. Наконец Юрий машинально потянулся к кусочку хлеба, взял его и отправил в рот, стал медленно жевать. Все внимательно следили за его движениями, словно в них открывалась какая-то истина.

– Значит, назавтра битва, – уронил Святослав Ольгович. – И ничего уже с этим не поделаешь.

– Надо решить, наступать

нам или обороняться, – снова заговорил Андрей, пытливо вглядываясь в глаза присутствующих. – Я предлагаю рано утром выстроить воинов и первыми ударить по неприятелю, пока он будет заниматься перестроением!

Его поддержал Святослав Ольгович:

– Когда наступаешь, сразу обнаруживаются слабые места во вражеских войсках. Туда и направим основной удар!

Юрий долго молчал. Все смотрели на него, ожидая, как он решит.

Наконец он произнес:

– Не станем проявлять гордыню. Не будем вмешиваться в право Высшей силы решать столь важные дела. Правда на нашей стороне, и Бог поможет нам в этом споре с Изяславом. А потому приказываю: будем стоять на месте и ждать. Может, еще одумается мой племянник, уйдет восвояси и не прольется кровь христианская.

Юрий распустил советников, остался только Иван Симонович.

– Побывал в Переяславле?

– Только что вернулся.

– Встретил кого-нибудь из наших друзей детства?

– А как же! Немногих, правда, но кое с кем повидался. Василий Кривой Нос у них посадником, а Глеб тысяцким.

– Как настроение переяславцев? Помнят меня?

– Еще как! Говорят, что против тебя сражаться не будут.

– Если бы так! Может, для красного словца говорили?

– Не похоже. Клятвенно уверяли в верности тебе.

– Завтра посмотрим. Рассчитывать на помощь особо, конечно, не стоит, но вдруг!..

23 августа, во вторник, оба войска выстроились на берегах Трубежа и простояли до обеда. Но тут киевское войско сдвинулось и подалось вперед; видно было, как неуверенно подходили сначала всадники, а потом и пешие к воде, медлили некоторое время, а потом стали переправляться на другой берег.

Войска сблизились, но никто из князей не решался завязать сражение. И вдруг из стана суздальцев в сторону противника поскакал всадник.

– Это еще что за новость? – недовольно пробурчал Юрий.

– Наверно, перебежчик. Увидел кого-то из своих родных, решил встретиться, – ответил кто-то.

Действительно, в битвах того времени подчас брат шел против брата, сын против отца, а дядя против племянника. Шла братоубийственная война, русы сражались против русов.

За перебежчиком помчалась группа всадников, но ему на помощь выскочили лихачи из неприятельского лагеря. Встретились, сшиблись. Видно было, как замелькали мечи, послышались глухие удары, донеслось ржание коней, вскрики людей. Быстро разъехались, оставив лежать два тела, побежали в разные стороны пара коней, развевая по ветру длинные гривы.

Но почти тотчас вихрем вырвалась легкая конница половцев, осыпала киевлян тучей стрел и умчалась обратно. В ответ дружинники Изяслава

с близкого расстояния стали стрелять из луков, им отвечали суздальцы. Сменялись воины, перестрелка продолжалась до вечера.

Наконец Юрий произнес:

– Сражения сегодня не будет. Возвращаемся к обозам на ночевку.

Увидя движение в стане суздальцев, один из приближенных Изяслава вскрикнул:

– Княже, смотри: Юрий бежит! Он испугался, что у нас больше сил и в темноте хочет скрыться! Не позволяй ему это сделать! Нападай немедленно!

И Изяслав решился. Он приказал всему войску перейти в наступление. Увидев это, Юрий повернул полки навстречу неприятелю.

– Я поведу свою дружину сам! – выкрикнул он и помчался перед строем. Следом за ним поскакали сыновья и князья черниговские. Завязался ожесточенный бой.

Основной удар Изяслав наносил по правому крылу противника. Там стояли черниговцы. Собрав в единый кулак свою дружину и киевские полки, он создал подавляющее превосходство в силах и со всей мощью обрушился на неприятеля. Черниговцы дрогнули и стали отступать. Рубясь в первых рядах, великий князь чувствовал, что скоро они побегут.

И тут к нему подскочил связной от брата Ростислава:

– Беда! Переяславцы на сторону Юрия переметнулись!

Изяслав приподнялся на стременах и посмотрел на свое правое крыло. Там творилось невообразимое. Полки брата были зажаты суздальцами и половцам, а сбоку на них наседали переяславцы. Некоторое время он дико озирался, ища какой-нибудь выход, хоть какую-нибудь рать, чтобы помочь попавшим в беду смолянам, но тщетно: все силы его были задействованы в сражении, в запасе не было ни одного воина. И тогда он понял, что проиграл…

Юрий не пошел на Киев, а остановился в Переяславле. Он ждал, чтобы горожане сами пригласили его на престол. Так и случилось. Через три дня пришло посольство от вече Киева и пригласило его на правление. 28 августа, в воскресенье он вступил в столицу. «Гюрги же поеха у Киев, и множество народа выиде противу ему с радостью великою, и седе на столе отца своего, хваял и славя Бога», – свидетельствует киевский летописец.

Юрий щедро наградил своего союзника Святослава Ольговича. Он отобрал у черниговских князей, поддерживавших Изяслава, земли по реке Сновь с городами Сновском и Стародубом, а также вернул ему Курск с Посемьем, когда-то подаренные Святославом его сыну Ивану. Кроме того, Святослав Ольгович получил от него Слуцк, Клецк и всю Дреговичскую область – важную часть Турово-Пинского княжества.

В ближайшие к Киеву города Юрий посадил на княжение своих сыновей: в Переяславль – Ростислава, в Вышгород – Андрея, в Белгород – Бориса, в Канев – Глеба. Города-крепости окружали Киев со всех сторон и служили надежной защитой на случай нападения со стороны Дикого поля, Смоленска, где укрылся брат Изяслава – Ростислав, Чернигова с недружелюбными князьями и Волыни, пристанища самого Изяслава. В Суздали на княжении был оставлен Василька – один из младших сыновей, родившихся во втором браке.