За час до рассвета
Шрифт:
Айри оживилась:
— Кстати, не приходили ли от него письма?
— Да, что там с нашим младшеньким? — тут же заинтересовалась Фели. — По-прежнему торчит в Толенхилле?
Их папа усмехнулся по-доброму и ответил:
— Да вот сегодня новое письмо пришло от Дина.
И тут же пропали тревоги. Пропали страхи, и три женщины на кухне замерли, ожидая, что им расскажет мужчина. Дин был третьим, самым младшим ребенком. Он унаследовал любовь к выпечке и готовился принять на себя семейное дело, но перед этим
— Не томи, дорогой, скажи уже, что он написал!
Айри и Фели кивнули, поддерживая маму.
— Женился он там. Пишет, хорошая девушка. Но обучение его затягивается, просит подождать еще год, а уж потом он с женой приедет в Лендейл.
— Хорош мальчишка! Делом еще не занялся, зато уже женился! — присвистнула Фели. — Вернется, и я ему устрою!..
— Нам деловых тут хватает, должен же кто-то и внуками нас с мамой порадовать под старость лет!
Айри и Фели замолчали, отвели взгляды, как провинившиеся дети.
— Да он, поди, и с женой, и с ребенком приедет, — буркнула Фели. — За год-то можно и успеть…
Они поговорили о Дине еще немного и вскоре разошлись, Айри поднялась к себе в комнату. Букет в вазе стоял на подоконнике, и лунный свет серебрил его. Приятный цветочный запах окружал, и все казалось таким нереальным, таким невозможным.
Айри коснулась мягких лепестков. В лунном свете ее пальцы выглядели белыми, неживыми, и она приложила руку к стеклу. Свет не грел, не холодил, только одел серебристую перчатку.
Столько всего произошло в последние дни, что Айри терялась в собственных мыслях и ощущениях, не понимала своих же чувств. Все в ней перемешалось, перепуталось, сплелось тугим клубком, из которого торчал короткий хвостик, и вроде она должна потянуть за него, начать распутывать нить, но… Она боялась.
Мама была права: в третьем округе жилось намного спокойнее, и каждый день напоминал прошлый, а тот — позапрошлый, и так далее, и так далее. Размеренная повседневность не приносила сюрпризов. По утрам она общалась с инспектором Люсом, они обсуждали дела, разбирали их. Он слушал ее рассуждения, поправлял, указывал, на что нужно обратить внимание.
Если к Айри обращались, она начинала работу: методично выясняла обстоятельства дела, общалась со свидетелями, искала подозреваемых. Она ходила по тихим улочкам третьего округа от дома к дому.
Потом наступало нелюбимое время — время, когда требовалось сидеть в участке и думать, сопоставлять, делать выводы. Сидеть Айри не любила, но постепенно она в этом процессе размышлений нашла свой интерес. Каждое преступление — головоломка, которую нужно решить. И она решала.
Потом шли задержания, аресты, допросы — тоже рядовые события в ее жизни.
Когда ей пришлось выходить в патруль, дни
Хлопот добавили революционеры, появившиеся в округе в последние два года, но и они стали обыденностью, строчками в отчетах.
Айри посмотрела на цветы, и листочки их как будто тянулись к ней.
В первом округе она опять стала героиней. Только героиней.
Айри поежилась и убрала руку со стекла.
Пуговицы на кителе вспыхнули ярким серебром, и она положила руку на грудь. Она должна сделать многое, очень многое. И сделать должна отлично. Идеально.
Детектив Айри Вэнс, народная героиня, должна со всем справиться. Ей сразу вспомнилась яркая улыбка Нио, который непрестанно хвалил ее, и на душе стало теплее от того, что в нее верили.
«Это придумала ты сама», — сказал ей Кеймрон.
Тот разговор она боялась вспоминать, боялась размышлять над ним и предпочла сосредоточиться на самом Кеймроне. Как было просто ненавидеть его, злиться, ругать! И как сложно принять его слова, принять, что он беспокоился за нее.
Больно и стыдно было от того, что он не испытывал злости в ответ, что бы она ни делала. Он, точно как годы назад, был готов поддерживать ее и помогать.
И помогал.
Увидел ее в городе — предложил подвезти.
По ней потоптался монстр — привел доктора.
Она не хотела показаться родителям испуганной и израненной — он увез ее к себе.
Он был точно таким, как раньше.
И сегодня ведь она улыбалась ему. Улыбалась тому, на кого злилась столько лет.
Злилась ли?
Обида была, сильная, ведь Айри оказалась детективом в глухом углу, в то время как он попал в Шестое отделение. Но не было ли это к лучшему? Айри давно признала, что именно в участке третьего округа пришла в себя после убийства на площади Прейн.
Что с ней случилось бы, останься она без работы? А что было бы, если бы она продолжила трудиться патрульным в первом округе? Она и думать не хотела об этом. Этого не было — и точка.
Глухая, застарелая обида на Кеймрона, который решил за нее и сделал по-своему, еще оставалась, но она быстро бледнела.
«Я почти его простила», — и Айри коснулась губ.
Еще недавно все было просто и понятно.
Она — детектив-одиночка.
Он — агент Шестого отделения, которого она ненавидела.
Прошлое — перечеркнуто, забыто.
А теперь… Теперь…
Кто она?
Детектив, который обязан распутать любое преступление? Героиня, которая не имеет права пройти мимо человека в беде? Та, что должна поймать лендейлского палача и исправить ошибки прошлого?
Или человек с правом выбора?