За час до рассвета
Шрифт:
Айри усмехнулась, повела головой. Фели не любила народные труппы и считала, что они прививали людям дурной вкус. Труппа, в составе которой работала Фели, ставила всегда серьезные произведения, и потому они прославились среди знати.
Айри нравились простые и смешные сюжеты, только вот смотрела она в последний раз представление… Она не могла вспомнить, когда. Наверное, еще в те времена, когда Фели только искала работу.
Актеры ушли, но их место не осталось пустым — на помост поднялись музыканты и танцовщица. Бодрая, плясовая музыка полетела
Айри стояла в тени, в то время как вышедший чуть вперед Кеймрон был ярко освещен.
— Тебе нравятся такие развлечения? — тихо спросила она.
— Почему бы и не посмотреть? — ответил он, не отрывая взгляда от танцовщицы. — Жаль, опоздали на представление.
«Почему бы и не посмотреть», — повторила про себя Айри. Она никогда бы не пошла смотреть что-то просто так, у нее не было времени, ведь она должна работать.
«Почему бы и не посмотреть?» — повторила она и подняла глаза на танцовщицу в воздушном алом платье, которая кружилась, сгибалась в такт музыке, поводила обнаженными медными плечами, вскидывала голову, заставляя упругие черные кольца волос подпрыгивать.
Красиво.
Кто-то у помоста тоже начал танцевать, и это оказалось заразно — все больше людей стало присоединяться к пляске, и земля задрожала от ударов каблуков. Блестели глаза женщин, хватали их за талии мужчины, и они кружились, кружились, кружились…
Айри смотрела за всем этим, как зачарованная. Она ни разу в жизни ни с кем так не танцевала, даже когда была совсем девочкой. Она сделала шаг назад, еще глубже в тень, и наклонила голову.
— Кеймрон, тебе не кажется, что здесь слишком шумно? И не безопасно? Уже темно, и может появиться монстр.
— Нельзя каждую минуту думать об опасности, — покачал он головой. — Отдохни, Айри. Знаешь, это полезно. Идем, здесь есть улицы потише.
И он, взяв ее за руку, потянул за собой, увлек на узкую улицу, где с трудом разошлись бы двое, потом они повернули у синего дома, пробрались узким проходом между двумя каменными стенами и вышли к набережной. Здесь, при свете фонарей, чинно прогуливались семьи, парочки, друзья.
Слабый сырой ветерок холодил лицо.
Айри остановилась, и Кеймрон, отпустив ее, обернулся.
— Что-то не так?
И Айри прикусила губу, разбираясь с собственными мыслями.
— Неправильно это. Столько людей убили, а мы с тобой развлекаемся, — покачала она головой.
— Верно, наш долг — поймать убийцу, наказать его и восстановить справедливость. Вот только в погоне за справедливостью нужно и самим не умереть. Что случится, Айри, если этот вечер ты проведешь не в кабинете над бумагами? Мертвые могут и подождать. Жизнь у нас одна, и не стоит тратить ее на слепое служение тем, кто уже не с нами.
— Нет. Мы не должны забывать о них, — упрямо ответила она, не сделав ни шагу в сторону набережной.
— Мы и не забываем. Только, знаешь, наш мозг — удивительная штука. Если непрерывно искать решение какой-то одной задачи, разум затуманивается,
Кеймрон договорил и подошел к ней, встал за спиной.
— Если не веришь, то давай проведем эксперимент. До конца вечера — ни слова о делах, отвлекаемся, смотрим город, — и он провел рукой перед ней, обрисовывая пейзаж. — А завтра с самого утра — работаем и думаем. Соглашайся, Айри. Эту теорию стоит проверить, — и его руки легли ей на плечи, мягко подтолкнули туда, к огням набережной, к беззаботным людям. — Забудь на один вечер о своем долге, чтобы завтра днем тебя посетило озарение.
Огни набережной манили, они обещали что-то новое, напоминали о чем-то забытом, и Айри поддалась уговорам, отправилась в маленькое путешествие.
Город поменялся за последние годы, а она и не заметила. Там, где раньше можно было купить мороженое, открылась булочная. Там, где она с Фели любовалась великолепными куклами, теперь торговали посудой.
Река ненавязчиво шумела, убаюкивала разум, и все мысли отступали, исчезали под шелест волн, растворялись за криками чаек, искавших ночлег.
— А что вон там? — и она пошла к желтому домику с зелеными подоконниками, где раньше они с Кеймроном покупали булочки с корицей.
Теперь там торговали тканями с юга, и на витрине ярко сиял голубой шелк с серебряной паутинкой узора.
— Многое изменилось, — заметил Кеймрон, и Айри увидела в отражении на стекле его силуэт за своим плечом.
Сердце защемило. Она пошла прочь от витрины, и ноги сами привели к… Вифарскому мосту. В его начале стояли две каменные статуи драконов, и Айри прошла мимо них.
— Смотри, красиво, — позвал ее Кеймрон, и она остановилась, обернулась.
Полная луна поднялась над горизонтом, сверху она была золотой, а снизу оставался красно-оранжевый краешек, и свет лег тропинкой на реку. Айри оперлась на ограду моста, сдавила ее руками, стиснула до боли.
И сдалась.
— Да, очень красиво, — согласилась она и смахнула выступившую на левом глазе от ветра слезу.
Кеймрон стоял рядом с ней.
Забытое прошлое стало новым настоящим, и Айри приняла это. Все в ней говорило, что так и должно быть. Так — правильно, а все иное, что было до этого — ложь и обман.
Луна стала совсем золотой, уменьшилась, словно отдалилась от них.
— Уже поздно. Пора расходиться по домам, — нарушила тишину Айри.
Кеймрон согласился и вызвался проводить ее, поэтому им пришлось возвращаться к его автомобилю.
— Спи спокойно, Айри, этой ночью за городом присмотрю я, — сказал он на прощание и уехал, а она так и не поняла, была ли это шутка или настоящее обещание.
Дома все спали, и она тихонько поднялась к себе. Луна не освещала букет. Айри зажгла лампу. Цветы увяли — листья поникли, лепестки сморщились, и она спустилась вниз, выбросила их, вылила воду из вазы и убрала ее в шкаф на кухне.