За час до рассвета
Шрифт:
Они зажгли все лампы в помещении, нашли и подвинули друг к другу два старинных кресла с неудобными прямыми спинками, поставили между ними столик.
Они взяли по книге, устроились в креслах. Айри вытащила какой-то сборник легенд, очень старый, и многие слова она не понимала. Вернее, чувствовала, что это что-то знакомое, но не могла разобрать. Она не так хорошо владела литературным языком, чтобы запросто читать то, что написали пару — или даже больше — столетий назад.
Кеймрон же как будто не испытывал ни малейшей трудности,
— Кеймрон, у меня не получается прочесть. Оставлю тебе, ладно?
Он кивнул, и Айри отложила книгу на столик, а сама ушла за другой. В одном им точно повезло — в том, что у двух империй был один язык, и им не требовался переводчик. Айри взяла другую книгу, и она оказалась написана более понятными словами.
К ним заглянула Эрили и, извинившись, сообщила, что герцог изволил перенести приветственный ужин на следующий день, так как у него появились дела.
— Вы можете позвать прислугу, когда вернетесь в комнаты, и вас накормят, — добавила она и тихо удалилась.
И они вернулись к изучению книг. Вскоре слова, строки, страницы слились во что-то заунывное, монотонное, неинтересное, и Айри сдавила переносицу, зажмурилась, чтобы текст снова стал текстом, а не черно-серым месивом.
— Ты еще не устал? — спросила она Кеймрона.
— Устал. Пожалуй, достаточно на сегодня, — кивнул он.
Они погасили лампы в библиотеке и вышли в коридор. Совершенно пустой коридор.
— И в какую нам сторону? — тихо спросила Айри, и сквозняк понес ее слова куда-то в темноту.
— Идем, — Кеймрон взял ее за руку, повел за собой, а над его ладонью вместо фонаря загорелось пламя.
Его отсветы падали на камни, пол превратился в черно-серое море, и тени-волны то набегали, то отступали, они путали, обманывали, и было непонятно, где же на самом деле твердый камень, а где — небольшой провал, достаточный, чтобы подвернуть ногу. Они шли очень медленно, слушали завывания ветра, и он будто жаловался, что тоже заблудился в замке и не мог найти выхода.
Кеймрон открыл очередную дверь, и они оказались в длинной галерее, где справа на стене висели портреты. Их было так много, что первые ярко освещало пламя, а последние терялись во тьме. Герцоги и герцогини Монмери сверху вниз смотрели на гостей, посмевших потревожить их покой в неурочный час.
— Немного жутковато, не думаешь? — с нервным смешком спросила Айри. — Кажется, они сейчас выйдут из рам и отругают нас.
— Это только портреты, и судя по манере написания, некоторые из них очень и очень древние, минимум десять веков. Вот это, думаю, портрет первого герцога Монмери.
И Кеймрон подошел ближе к полотну, а вот руку отвел чуть в сторону, чтобы не повредить картину огнем. Написанный в довольно простой манере портрет тем не менее замечательно передавал характер изображенного мужчины в доспехах — характер воина.
— Как ты это понял? — с интересом спросила Айри.
Она видела какое-то
— Здесь почти нет объема, изображение условное. Пропорции подчиняются больше художественному замыслу, чем реальности. Так рисовали, когда еще не открыли законы перспективы. Сравни вот с этим портретом, — и они прошли чуть дальше, к портрету черноволосой, с зелеными глазами женщины, очень красивой.
— Она как живая, — выдохнула Айри и прочитала подпись, что это герцогиня Кайла Монмери. — А у мужчины рядом с ней необычная внешность!
На соседнем портрете был, если верить подписи, изображен герцог Риар Монмери, и среди остальных, черноволосых, он буквально сиял своими белыми волосами.
— Как я понимаю, Кайла и Риар были мужем и женой… И, выходит, именно этот Риар был не из рода Монмери, на остальных герцогов больше похожа Кайла.
Айри не была так внимательна и просто поверила Кеймрону. Он словно попал в художественную галерею, разглядывал портреты, изучал мазки и техники неизвестных ему художников. Айри не торопила его, наоборот, ей было приятно видеть Кеймрона таким расслабленным, таким увлеченным, таким живым.
— Скажи, а ты бросил рисование?
— Нет, иногда все же рисую. Реже, чем хотелось бы, — с небольшой грустью признался он.
— И что ты рисовал последним? Кроме той пуговицы, разумеется, — и Айри тоже вглядывалась в портреты, пыталась понять, что же было в них такого привлекательного.
— Не помню, — ответил он, на мгновение застыв.
— Врешь! — фыркнула Айри. — Неужели это что-то постыдное? Признавайся!
Ее глаза хитро сверкали, а Кеймрон, повернувшись к ней, с не менее хитрой улыбкой ответил:
— Тебя.
— Что? — и Айри сделала шаг назад, а Кеймрон инстинктивно потянулся, взял ее за руку и дернул на себя, чтобы она не ударилась о тяжелую раму.
— Тебя, — повторил он, нависая над ней, и еще раз улыбнулся. — Считается за постыдное?
Айри отвернулась.
— Я хочу увидеть рисунок. А пока давай, наконец, найдем выход отсюда. Мы ведь даже не ужинали, — и у нее в животе жалобно заурчало.
Кеймрон рассмеялся и, взяв ее за руку, повел дальше по коридорам старого-старого замка…
Вскоре они встретили сонного слугу, и тот за десять минут вывел их, куда нужно, и обещал вскоре принести еду.
— К тебе или ко мне? — уточнил Кеймрон у Айри.
— К тебе, — уверенно сказала она.
Слуга поклонился и пообещал, что скоро все будет.
Айри на время скрылась в своей комнате, прижалась спиной к двери. Что это было? Зачем Кеймрон рисовал ее? И… Что у него получилось? Ведомая интересом, она через пять минут постучалась в его комнату.
Услышав ответ, вошла. Кеймрон стоял над открытым чемоданом и что-то искал в нем. Разбросав рубашки, он, наконец, отыскал большой черный альбом на разъемных латунных кольцах. И показал его Айри.