За час до рассвета
Шрифт:
— Мы с Гленнис заключили фиктивную помолвку, чтобы она могла жить в Лендейле и чтобы отец мог защитить ее, если то потребуется. Мы с ней только друзья детства.
Стук колес заглушал стук сердца, отчаянный, быстрый. Кеймрон не только объяснился, он повторил, что между ним и Гленнис ничего нет.
Почему?
Айри откинулась на спинку и сжала край диванчика.
Почему?
Внезапно купе показалось ей еще более тесным, и что-то неуловимо изменилось в самом воздухе, его наполнило предчувствие чего-то нового, ожидание и даже волнение.
Кеймрон
— Хорошо, я рада.
Слова, что вырвались сами собой, заставили ее прикусить язык.
— Я заметил, что новость о моей помолвке тебя напугала.
И Айри закрыла глаза. У нее не было шанса что-то скрыть от Кеймрона.
— Да. Мы ведь только помирились… А жена все-таки важнее друга.
Айри не знала, куда деться от неловкости. Два дня, целых два дня им предстояло провести наедине! А она уже столько наговорила…
— Поэтому я и не женюсь. Как тебя оставишь одну?.. — и Кеймрон, улыбнувшись, отвернулся к пробегавшим мимо полям и платформам.
Айри предпочла тоже смотреть в окно.
И новые впечатления захлестнули ее, прогнали все волнения. Поезд ехал мимо темных лесов, по мостам над глубокими оврагами, уходил в повороты, и тогда Айри видела впереди паровоз и первые вагоны. Потом был мост через реку, спокойную и гладкую, как зеркало, и она была так широка, что перехватывало дух.
— Кеймрон, что это? Какая-то странная лодка!
И Айри указала на что-то черное, с трубами, что плыло по реке. Вроде бы это был небольшой корабль, но без весел и парусов.
— О, это «Утренняя звезда». Говорят, чертежи именно этого парохода окончательно склонили Его Величество к науке и инженерии. Маги же переименовали пароход в «Звезду заката», поскольку именно с ним связывают начало всех реформ, которым они были подвергнуты.
Айри неотрывно наблюдала, как пароход шел по воде, а потом скрылся под мостом.
— Надо же. И сколько сейчас есть пароходов?
— Очень мало. Штуки три. Они еще слабы и не так вместительны, как парусные корабли, поэтому их используют для перевозки небольших грузов по рекам, особенно против течения.
И в это время наступил закат. Солнце за тучами коснулось горизонта, и небо вспыхнуло ярким алым, розовым и оранжевым, а вслед за ним перекрасилась и река.
— Невероятно, — прошептала Айри, приникнув к стеклу.
Река закончилась, вместо нее потянулся черный лес, но краски заката долго играли, и Айри не заметила, как вышел Кеймрон, как он вернулся, как им принесли ужин и поставили на стол.
— Айри, все остынет.
Она продолжала смотреть в окно, пока ела и пила, не замечая вкуса. Закат отгорел, и ночная тьма быстро скрыла мир, так быстро, словно кто-то лампу погасил, и вот уже в стекле отражались они с Кеймроном и их купе.
Айри не успела расстроиться, как поезд прибыл на границу, и они долго стояли на станции, пока военные проверяли документы у пассажиров.
— Утром за окном ты увидишь Аквиллан.
— Не верится.
— Он очень большой. Ведь помимо Хейзер и Аквиллана есть кочевники, есть страны за Южным морем, есть айши на севере. Наш Лендейл лишь маленькая часть мира.
Кеймрон достал с полки им подушки и одеяла, вышел, чтобы она переоделась в вещи поудобнее — Айри все же взяла с собой штаны и свитер. Сам он, когда вернулся, только снял пиджак и жилет. Он стоял так близко, что Айри невольно смотрела в его спину.
Широкие плечи, длинные руки, стройная фигура — вне академии на Кеймрона всегда обращали внимание девушки и женщины. В патруле ему часто приходилось помогать с поисками сбежавших собачек и кошечек, потерянных платков и сережек, часто он провожал до дома по темным улицам испуганных красавиц, опасавшихся нападения… Айри только хихикала в такие моменты и продолжала обход в одиночестве, пока Кеймрон помогал очередной несчастной.
А он всегда предельно вежливо выполнял просьбы и возвращался к ней, в то время как другие патрульные таким образом заводили интересные знакомства, о которых потом с гордостью рассказывали. Айри не раз слышала, что подобные истории заканчивались тайными поцелуями, свиданиями и приглашениями как-нибудь зайти в гости.
— Я гашу свет?
Кеймрон стоял у лампы, и Айри кивнула.
В темноте она слышала, как он сел на диван, как лег, как расправил одеяло. Она тоже легла, укрылась. Монотонный стук колес и покачивание не помогли ей уснуть, и Айри поворачивалась с боку на бок. Откуда-то сквозило, и неприятный воздух холодил нос. Устав крутиться, она тихонько поднялась, обулась и выскользнула в коридор, встала у окошка, отодвинула шторку.
Живая, объемная тьма снаружи, казалось, поглотила мир, в ней растворился ставший бесконечно далеким Лендейл с его правилами и законами, а пока была только железная дорога, стук колес, скрип и чей-то тихий храп.
Поезд качнуло особенно сильно, и Айри ухватилась за поручень.
— Ты здесь не замерзла?
Кеймрон встал позади, вплотную, и его горячие руки легли на ее. Он был намного большее нее, и Айри почувствовала себя маленькой девочкой.
Руки у нее были холодными, и он не отстранился.
Он был вновь рядом, намного ближе, чем раньше, и Айри ничего не могла поделать с тем, что что-то новое прорастало в душе. Стоило признаться хотя бы самой себе, что она не представляла жизни без Кеймрона.
Одна мысль о том, что когда-нибудь он женится на другой и оставит ее, делала Айри больно, так больно, словно она проглотила осколки стекла, и те резали ее изнутри.
— Прости меня, Кеймрон, — сказала она, немного повернув голову. — Прости за последние четыре года. Я ужасно вела себя, и мне нет оправданий. Мне не хватало тебя, и моя злость была скорее от бессилия, чем из-за ненависти к тебе.