За двумя стенами
Шрифт:
– Скажи, Вольфганг, - обратился он неожиданно к нему по имени, от чего человек даже немного содрогнулся, - что ты думаешь о Жукове?
– О маршале?
– удивился тот в свою очередь.
– Да, о нем, - сказал Сталин, отклоняясь от него и отходя в сторону, крепко затягиваясь дымом из трубки.
– Ну, что я могу ответить, - замялся как-то Мессинг, - он, как и все, предан государству и своему делу...
– Знаю я это, -
– Этого я не знаю, - попытался уйти от вопроса чародей.
– Не знаешь или не хочешь?
– строго спросил Сталин, снова подходя к нему почти вплотную и пытливо заглядывая в глаза.
– Хорошо, - неожиданно резко сказал Мессинг и выпрямился на стуле, - я отвечу, но дайте мне клятву, что вы этому человеку не причините вреда.
– Такого сделать не могу, - грубо ответил ему Сталин, опять отходя в сторону.
– Почему?
– удивился человек со шляпой в руках, -если и есть что-то секретное, то почему оно должно быть наказуемым? Так ведь можно каждого убить, растерзать, задушить и так далее.
– Я не говорил этого, - снова обронил Верховный.
– Да, - согласился чародей, - но вы ведь пытались уже сделать единожды и только случай помог ему спастись от карающего меча правосудия, - с сарказмом и небольшим вызовом ответил он.
Сталин промолчал и продолжал курить трубку, сверху подсыпая в нее табак, чтобы не раскуривать вновь.
Наступила тишина. Только огромные часы где-то отстукивали свое время, и лишь иногда слышалось потаптывание и шепот охраны за дверью.
Верховный походил еще минут пять, а затем произнес, выдыхая вместе с огромным облаком дыма слова:
– Хорошо, я согласен. Даю такую клятву... Но предупреждаю, что я не один решаю подобные вопросы.
– Я знаю, - скромно отвечал человек со шляпой, -что вы не одни принимаете решения, но вы имеете решающий голос.
Сталин опять сохранил молчание, но минуту спустя тихо произнес:
– Говори, я слушаю.
Это обозначало лишь одно, что он согласился со всем предложенным и готов выслушать все до конца.
Мессинг с минуту помолчал, как будто что-то прикидывая в уме, а затем, снова выпрямившись на стуле, произнес:
– Жуков не настолько грязный человек, чтобы заниматься авантюрой в поисках власти. Он уже знает, зачем вам потребовался и думаю, предугадывает исход всему этому.
– И что же это зa исход?
– поинтересовался Сталин, делая удивленный вид.
– Звезда Героя, - скромно ответил Meссинг, глядя Сталину прямо в глаза.
– Думаешь, он заслужил и эту?- строго спросил Верховный.
– Думаю, да, - ответил чародей и продолжил, - Жуков
– Не спеши, - строго предупредил Сталин, вставая со стула и прохаживаясь медленно по кабинету.
Внезапно остановившись и взмахнув трубкой так резко, что даже пепел посыпался наружу, он спросил:
– Ты думаешь это верно или так обороняешь?
– Думаю, верно, - подтвердил свою уверенность Мессинг, так же прямо и открыто честно глядя Верховному в глаза.
– Хорошо, - взмахнул рукой снова Сталин и приблизился к столу.
Взяв с него бумагу и поднеся к уровню глаз, он зачитал:
– ...думаю, что товарищ Жуков истинный враг народа и нужно его хорошо попытать, чтоб признался воочию… Что ты на это скажешь?
– Поклеп, - кратко ответил Мессинг, глядя все так же в глаза.
– Почему, ты так уверен?
– строго продолжал спрашивать Верховный.
– Потому что, доверяю себе больше, нежели какой бумаге. Думаю, вы понимаете, о чем я.
Сталин строго посмотрел на него сквозь пелену густо разостлавшегося в кабинете дыма и сказал:
– Думаю, верно говоришь, товарищ Мессинг, - и почему-то усмехнулся в усы.
– Что еще вас беспокоит?
– спросил чародей.
– Не торопись, вся ночь впереди, - ответил Верховный, снова садясь за стол и крутя перед собой злополучную бумагу.
С минуту поразмыслив и в очередной раз глубоко затянувшись, он повернулся к рядом стоящему сейфу и, приоткрыв дверцу, достал какую-то бумагу.
Затем, сложив уже обе вчетверо, порвал и поднес к огню зажигалки. Вспыхнула синяя волна огня, и пламя охватило бумагу.
Спустя минуту от нее остался только черный пепел.
– Как от души, - тихо произнес Верховный, всматриваясь во все еще мерцающие блики небольших красноватых огоньков.
– Нет, - перебил его теперь уже Мессинг, - от души ничего не остается, даже от самой грязной.
– Да?
– удивился Сталин, - и куда же она девается?
– Когда как, - уклонялся от прямого ответа Мессинг.
– А конкретнее?
– строго переспросил Верховный.
– Это долгий разговор, - снова сказал чародей, отводя взгляд в сторону.
– Ну, хорошо, - согласился Сталин, - давай, поговорим о другом.
– О чем же?
– поинтересовался Мессинг.
– Не торопись, - так же строго продолжал тот, думая о чем-то своем.
Наступило небольшое молчание, которое прервал все тот же Сталин.