За гранью Разлома

Мак Алиса

— Да не знаю… — Он почесал затылок. — Ладно, давай забудем.

Рада не ответила. Забыть о неизвестной опасности, шагающей за ними по пятам, она не хотела и не могла. Однако возвращаться к этому разговору им не приходилось ещё два дня, пока над лесом не разнёсся пронзительный кошачий мяв.

— Слышала?! — Слава восторженно закрутил головой. — Это рысь!

— Рысь? Близко?

Единожды успешно пережив встречу с медведем, Рада пришла к выводу, что диких хищников с неё довольно.

— Не знаю, нет, вроде, — как всегда беспечно заявил Кот. — А жаль, всегда хотел увидеть настоящую рысь.

— И стать её обедом, — негромко проворчала Рада.

Она боялась, что Слава снова обидится на неё, но тот и не подумал смутиться, лишь засмеялся.

— Чего ржёшь? — от неожиданности обидевшись

сама, спросила повязанная.

— Да ничего. — Кот улыбался своей широкой улыбкой, и в этот раз, исключения ради, она даже не показалась Раде фальшивой. — Я ещё после того случая с чертовкой так подумал, но только теперь понял, что ты действительно сестра Макса.

— Макс мне не брат! — мгновенно окрысившись, огрызнулась Рада и получила в ответ новую усмешку.

— Может, он тебе и не брат, а вот ты ему точно сестра. Знаешь, почему?

— Ну и почему?

— Потому что, когда его нет рядом, в тебе появляются его, не знаю, ответственность и подозрительность, что ли.

Рада хохотнула. В ответственности её ещё никто не обвинял.

— Я просто не хочу, чтобы меня сожрала рысь.

А Макс просто не хотел, чтобы его сожрал вампир. Неожиданно появившийся в словах Славы смысл заставил Раду оторопеть, что Кот немедленно расценил по-своему.

— Не бойся, — полным уверенности в себе тоном попросил он, — от рыси я тебя защищу.

— Ну, спасибо, — пробормотала Рада.

Она хотела закончить этот оказавшийся не слишком приятным для неё диалог, но Слава, и думать забывший о свидании с дикой кошкой, преспокойно продолжил болтать.

— Так вышло, что я по жизни в лесах немало прожил, так что, знаешь, чего мне только делать не приходилось. Уже не помню, мне семь было, вроде, а может и восемь, когда я один остался. Так я почти целый месяц один в лесу выживал, прикинь? И никто меня не съел, кроме, разве что, комаров. Это летом было. Конечно, когда меня Михалыч подобрал, он жутко удивлялся, что я выжил, но я уже тогда понял, что, как бы такое сказать, ничто не мешает жить так, как страх смерти. Когда Михалыча не стало и я совсем один остался, я так и решил, что бояться мне больше нечего, потому что кроме жизни у меня ничего и нет. Так в основном по лесам и ходил. И ничего, видишь? Живой.

Рада удивлённо моргнула. При всей своей болтливости и любви к историям, Слава никогда прежде не пытался рассказать о своём прошлом.

— Почему ты остался один? — спросила она. — Ты потерял семью при Разломе?

Кот ответил не сразу. Он выдержал достаточно долгую паузу, чтобы Рада пожалела о слишком личном вопросе, но, не успела она извиниться и попытаться забрать свои слова назад, Слава начал отвечать.

— Ну, во время Разлома мне что-то типа пяти было. Я плохо помню, что как мне жилось до него, но у меня была большая семья. Я из потомственных колдунов, так что… ну, я был средним из трёх детей, старший брат у меня был и младшая сестра. Через Разлом все вместе успешно прошли, а вот потом не повезло, попались мы вампирам. Ну и, в общем, вот. — Он тяжело вздохнул. Рада испуганно вжала голову в плечи, отчаянно жалея о том, что влезла в чужие раны, но Слава явно решил довести историю до конца. — Мы с матерью вдвоём остались. Чудом выжили, то есть как выжили. Она, вроде как, с ума сошла. Иногда просто так начинала кричать и плакать, а меня возненавидела. Оно, конечно, понятно, ей было бы легче, если бы папа или брат остались, но остался я, мелкий и бесполезный. Может, ей даже было бы лучше, если бы не осталось никого вообще, а так ей приходилось выживать и ещё и меня волочить. А из-за её припадков в поселениях нас не любили, мы всё время переезжали, столько раз, что я уже и не вспомню. Один раз, когда нас вёз не какой-то слишком терпеливый человек, она начала кричать, и он бросил нас на дороге. Мать сказала, что это моя вина и я ей не сын, и убежала. Я не смог её догнать и решил, что тут и умру. Но, прикинь, не умер. Мне повезло, что это летом было, а потом я набрёл на Михалыча, он меня и подобрал. Научил жить, всему научил. Он был повязанным с нечистью, жил один в маленькой избушке. Хороший был дед, только старый очень. С самого начала учил меня, что скоро умрёт и я опять останусь один. Помог понять, что я ни в чём не виноват и вообще что хорошо, что я остался

живым. Сам ждал своей смерти в любой момент, а потом взял и целых шесть лет протянул. Или не целых… Меньше, наверное, он меня летом нашёл, а умер феврале. Говорил, если бы не я, он откинулся бы сильно раньше. — Снова тяжёлый вздох. — Он хотел, чтобы я в его доме остался, а я не смог. Чего мне там делать? Мы с ним много куда ходили, даже к Яге, а тут — остаться на одном месте. Вот я и ушёл, весны дождался и ушёл сам бродить. Сначала по поселениям шатался, потом совсем в леса завернул, а потом, как ту классную печать добыл, оказалось, что от вампиров мне больше убегать не нужно, я теперь сам их могу гонять. — Слава развёл руками, словно бы говоря: «И вот я здесь», — и виновато отвёл взгляд. — Не очень весёлая история вышла, да уж. Мне просто захотелось рассказать. Не пойми меня не так, это вовсе не что-то личное или типа того. Меня жалеть с этим не надо. Мне везде, где надо, Михалыч мозг вправил, и меня самого всё это давно не ранит.

Рада сглотнула. Не ранит, как же. А на рассказы Изабеллы о её матери он просто так реагирует? Просто так весь перекашивается, когда Рада заявляет, что Макс ей не брат? Слава то и дело бросал на неё робкие взгляды, ожидая реакции, а повязанная, совершенно не понимая, как следует реагировать в таких случаях, спросила:

— А что стало с твоей матерью? Ты не знаешь?

— Знаю. — Слава пожал плечами и улыбнулся широкой фальшивой улыбкой. — Мне её Михалыч нашёл. Она осталась в ближайшем поселении, снова вышла замуж и завела ребёнка. Вроде как, когда она от меня избавилась, у неё и припадки прекратились.

Он замолчал и опустил взгляд. Рада смотрела на него и вспоминала собственное счастливое детство, родителей и бабулю, защитивших её ото всех возможных бед, позволивших ей жить беззаботно и беспечно. Она вспоминала, как младшие смеялись и тянули к ним с Максом руки, как мама обнимала её перед сном, а бабуля пела колыбельные. «Мы никогда не ценим того, что имеем, да?» — с горечью подумала она, а потом, решительным шагом догнав Кота, обняла его так крепко, как позволял огромный рюкзак у него за спиной.

— Эй…

Слава растерялся, бестолково подняв руки вверх, а Рада стояла, совершенно не собираясь его отпускать. И не отпустила до тех самых пор, пока Кот, поколебавшись ещё некоторое время, не обнял её в ответ.

Больше о прошлом Славы они не говорили, однако Кот, словно почувствовав себя свободнее, принялся болтать, совсем как раньше. Описывая свои встречи с вампирами, из которых он чудом выходил живым, он активно размахивал руками, стараясь в красках изобразить события, и местами наверняка привирал, но Рада всё равно слушала его с интересом.

Казалось, истории Славы никогда не закончатся. Казалось, он может рассказывать их вечно, и Рада нещадно сыпала вопросами и узнавала, кто такие шишиги и почему они не жалуют глубокие реки, как выглядит дом водяного там, в мире нечисти, и за что русалки так любят лунный свет. Кот в самом деле знал многое, и, судя по тому, что он до сих пор оставался живым, его знаниям можно было доверять. И Рада доверяла, пусть и не безропотно, но соглашаясь с его выборами стоянок, маршрутов, грибов и ягод на обеды. А Слава спокойно, даже не морщась, жевал приготовленную Радой еду.

— Да брось, гадость же получилась! — не выдержала она однажды, в очередной раз испортив кашу.

— Да какая разница, главное, что еда, — безмятежно отозвался Кот.

О том, что он сам тоже не лучший кулинар, Рада узнала вскоре. И поняла, что, устав после долгого и трудного дня пути, тоже рада любой пище, особенно когда заниматься готовкой приходится кому-то другому.

Приятно, когда рядом есть человек, знающий дорогу и без труда находящий воду в местах, где, как казалось Раде, её невозможно найти. Когда его непринуждённая болтовня разбавляет тяжесть долгого пути. Когда вечерами он ставит шалаши и устилает землю еловыми ветками, пока она натягивает тент. Приятно ночами подкатываться ближе, радуясь возможности разделить с ним тепло, а он, вместо того чтобы отодвинуться, придвигается ближе. Чем дальше они шли, тем больше Рада понимала, что действительно наслаждается обществом Славы, а тот, всё больше и больше привыкая к ней, всё реже смущался по пустякам.