За порогом снежного утра

Арс Катарина

– На ужин! – выпалила я и нервно засмеялась.

Джим рассматривал мое лицо, будто ища подвох. Отложил недоеденную вафлю и выпрямился во весь рост.

– Я могу задать вопрос, Эм?

– Угу, – как можно спокойней произнесла я.

– Почему сейчас? Не сочти меня грубым, но почему ты решила пригласить меня сейчас? Раньше, будем честны, ты совсем не замечала меня.

Легкая горечь в его вопросе заставила ощутить укол вины. Но все же, я не видела в Джиме злости или обиды. Недоверие и интерес – да.

– Можно сказать, кое-кто подтолкнул

меня к этому, – осторожно произнесла я, не зная, как еще ответить.

– Вот как, – Джим вздохнул, – ну, передавай ему от меня большую благодарность. И да, я с удовольствием приду к тебе на ужин, Эмилия.

Он говорил ровно и размеренно, но мое имя произнес, понизив тон и с едва уловимой хрипотцой.

Мне вдруг стало жарко, несмотря на мороз.

– Но это уже послезавтра. Элиас.

Будто оправдываясь, сказал он и поджал губы, наблюдая за моей реакцией.

– Конечно, как скажешь. – Я глубоко вздохнула, собираясь. – А Элиас, он… твой сын?

Джим так и застыл со стаканчиком в руках. Он долго смотрел на меня, а потом заливисто засмеялся.

– О, Эмилия… – мне казалось, взгляд не мог вмещать столько нежности, сколько демонстрировал мне Джим, – ты думала… И все равно согласилась пойти со мной? – он пытался сдержать улыбку. – Нет, Элиас – мой брат.

– Брат? – переспросила я. А потом добавила: – Вообще-то, это я пригласила тебя.

– Да-да. Ты права. – И тут, несмотря на всю серьезность разговора, Джим потянулся через весь стол и пальцами смахнул снежинки с моих ресниц. Ладонь задержалась на щеке, и я непроизвольно прижалась к ней ближе. Джим сглотнул. – Я не набрался смелости.

Он убрал руку, а мне так и хотелось попросить его вернуть ее назад.

– Наши родители погибли, когда ему было всего два. Его забрали в приют, но я уже работал на хорошем месте и имел жилье. Поэтому мне с легкостью дали опеку. – Джим отвернулся и посмотрел в сторону. – Это самое тяжелое время в моей жизни. Родителей не стало. Авария. А потом еще малыш, который каждый день зовет маму.

Его голос сорвался, и я, не думая, обогнула стол и встала рядом с ним. Прижалась к нему. Обняла двумя руками, представляя – я стена, что удерживает его. Губы Джима задрожали, когда он повернулся ко мне и пристально посмотрел прямо в глаза.

Захотелось поцеловать его. Так, крепко и сильно, отдать ему частичку себя, чтобы он понял, как я сожалею. Но вместо этого я нашла его ладонь и сжала.

– Я не знал, как справиться со всем этим. Из родственников здесь только тетя, но она здорово помогала мне. И до сих пор продолжает.

– Джим. – Я пыталась найти слова, но они не шли. Вместо этого я подтянулась на носочках и, едва доставая до лба, коснулась губами.

Я боялась, что сделала что-то не так, но, когда вернулась, вновь увидела чудесные ямочки на щеках. Джим смотрел с благодарностью.

– Спасибо, – сказал он.

Немного потоптавшись на месте, я вернулась на свою сторону стола. Но как же мне хотелось остаться рядом с ним! И от этого стало чуточку

страшно. Меня тянуло к нему. Слишком сильно. И я не уверена, что готова к этому.

– А что твои родители? – как бы невзначай спросил Джим, будто только что не было неловкой сцены.

– Мы не очень-то общаемся.

– Почему?

– Ну, у нас разные взгляды на жизнь. Для них моя работа в типографии – баловство. – Я глянула на Джима из-под ресниц, проверяя реакцию. Скажет ли он, что так и есть? Но он лишь нахмурился. И я продолжила: – На этом наше общение и сошло на нет.

Парень покачал головой.

– Что? – спросила я.

– Ничего. – Он сжал кулаки, явно раздумывая, говорить то, что хотел, или нет. – Прости, что лезу не в свое дело, но тебе не кажется, что эта не совсем весомая причина не общаться с ними?

– Ты ничего не знаешь! – вдруг разозлилась я.

– Прости, – он выставил руки в защитном жесте, – ты права. Я не могу судить. Просто, – Джим прикрыл веки, – я размышляю как человек, который больше никогда не сможет обнять отца или поцеловать мать. Я бы отдал все, чтобы вновь увидеть их.

Мой пыл тут же остыл.

– Нет, это ты прости. Я не должна кричать.

Джим кивнул и отвел взгляд. Я размышляла о его словах и, к своему огорчению, понимала, что он в чем-то прав.

Кончики пальцев кольнуло, и я заметила, что остатки вафли покрылись льдом. О нет! Радуясь, что Джим отвлечен, я быстро кинула ледышку в урну. Дыша как можно более ровнее, решила спросить:

– А вы уже нарядили елку?

Я выбрала самую простую тему для разговора.

– Нет, хотели завтра. Мы не праздновали Рождество эти года. Это будет первое со дня… смерти. И я, как могу, оттягиваю этот момент. Знаю, глупо. Но ничего не могу поделать. Без родителей… Я не знаю, как заменить их.

Во мне крепла решимость, пока я слушала сбивчивый голос Джима.

– Я могу помочь.

В этот раз сомнений не было. Может, раньше я и не торопилась заводить отношения, или сближалась не так быстро, но с Джимом я чувствовала, что все идет как надо. Правильно.

– Ты действительно этого хочешь? – Джим тут же воодушевился. – Элиас будет просто счастлив.

– Да.

Он проводил меня, и мы немного неловко попрощались. Я зашла домой с глупой улыбкой на лице. Сидя за столом и смотря в окно, я сделала кое-что, о чем думала всю дорогу. Достала телефон и нажала на вызов. Трубку сняли.

– Мама. Привет.

5

Капелька льда

– Сюрприз! – радостно объявила я, ставя на столик большую банку с домашним печеньем.

Элиас захлопал в ладоши и подбежал ко мне, выпрашивая сладкое. Я взглянула на Джима и едва смогла отвести взгляд от его домашнего вида: серых штанов и белой футболки, обтягивающую крепкие мышцы. Он подмигнул мне и первый залез в банку.

– Очень вкусно, – похвалил Джим.

Чувствуя, как еще больше алеют щеки, я поправила рукава кофты.