За последним вздохом
Шрифт:
— Мне повезло, — заявила она, когда Кольтира уже решил, что спор о попрошайках окончен. — Вскоре после эвакуации из Лордерона я наткнулась на старого друга Тассариана. Вильям был солдатом, он разрешил мне жить в его доме и отдавал часть жалования. Но за это мне пришлось…
Лерисса поморщилась и замолчала.
— Ничего себе, «друг» называется! — возмутился Кольтира. Тассариан вообще не умеет выбирать себе друзей, что ли? То сволочной садист Орбаз, то пронырливый кал’дорайский ублюдок, то, оказывается, мерзавец, воспользовавшийся беззащитностью
— Да не это! — обиженно рявкнула Лерисса. — Мне пришлось пообещать выйти за него замуж, хотя я не была в него влюблена! Потом я встретила еще одну знакомую, и та устроила меня помощницей в швейную лавку. Снимать мерки, принимать и отдавать заказы. За медяшки, но опять же, крыша над головой и обед. Потом Вильям помог мне найти Тассариана, но чтобы добраться до него, я продала все, что имела и даже залезла в долги. Если бы не нашла его, вообще не знаю, как бы расплачивалась. Тассариан дал мне денег, я в Штормграде его жалование получала, а потом он вернулся и купил нам дом. Вот и все.
— Ладно, тебе повезло. И я понимаю, что старикам и калекам тоже тяжело. Но вон смотри, те двое, — Кольтира указал на шатающихся без дела крепкого седого мужчину и средних лет женщину в оборванной и криво залатанной одежде. — Чего они-то? Понятно, у них было какое-то ремесло, ставшее теперь неприбыльным. Но когда речь заходит о том, чтобы не сдохнуть с голоду, уже не до гордости. Надо идти растить еду или охотится.
Лерисса закатила глаза.
— Семена стоят денег. Урожая ждать долго, и как только вырастишь, его украдут. Не у всех земля в двух шагах от поста стражи. Охотиться тоже не так просто. Звери ушли. Оружия нет, и вряд ли они умеют его делать. Денег нет купить.
— Копье сделать много ума не надо, — уперся Кольтира, раздраженный ее поучающим тоном.
— И что вон та женщина будет делать с копьем? Доить несуществующих коров?
— Охотиться!
Лерисса была права, зверей в округе и впрямь было не много. Но Кольтира же как-то находил добычу! Да, у него было преимущество в виде натренированного чутья, но зато он совсем не ощущал запахов и не мог воспринимать лес так, как при жизни.
— Охотиться? Женщина? — Лерисса посмотрела на него как на безумца.
— У нас эльфийки в армии служат.
— У нас тоже, но это очень редкое исключение. Ты не понимаешь… Оружием надо уметь владеть, охотиться тоже надо уметь.
— И что, ты, дочь Киллорена, разве не умеешь?
Лерисса двигалась не как воин, но Кольтира был уверен, что она умеет управляться с мечом, хотя бы одноручным. Луком-то, понятное дело, она не владела: у людей со стрельбой было плоховато. Даже Тассариан, обученный солдат, демонстрировал весьма посредственные умения.
Лерисса подняла на него странный взгляд.
— Не умею. Ты не понимаешь, — повторила она. — Девочек и женщин этому не учат. Отец учил Тассариана. А когда меч брата взяла я, отец только посмеялся и сказал, что я выгляжу мило, но это дело не для девочек.
Кольтира хлопнул глазами. Он знал,
Но Киллорен-то, прославленный герой, о котором Тассариан рассказывал с гордостью и теплотой в голосе! Киллорену, точнее, его духу, хватило великодушия простить Тассариана за все его преступления. И что же, этот почти по-паладински достойный и благочестивый человек просто так лишил свою дочь права на военное образование и самозащиту? С ее происхождением и боевым духом, она запросто смогла бы выбиться в командиры.
— Ты злилась на него за это?
— Нет. Я думала, отец прав, и это я хочу странного. Со временем перестала хотеть. А когда пришла Плеть, я, дочь героя, даже не могла защищать свою семью и родину, — Лерииса вздохнула и подытожила: — Так что эти женщины не умеют охотиться. Они знают, как ухаживать за скотиной и растить пшеницу. Но все это забрала армия для войны в Нордсколе. У мужчин тоже все не так просто. Что толку, что ты умеешь работать, если тебе не к кому наняться, ни у кого нет денег, чтобы тебе платить. У них нет наставника для обучения стрельбе, а с копьем охотиться еще сложнее, они же не эльфийские следопыты, чтобы уметь читать следы, красться и тому подобное.
Кольтира поморщился. Он чувствовал, что Лерисса не совсем права — ну не может же быть все так безвыходно! — но не находил аргументов, чтобы возразить. Они же все тут живые, у них есть семьи, возможность родить наследников. У этих людей есть право на существование — законное, неоспоримое. Они чувствуют прикосновение солнца и запах травы. Кольтира, которого смерть лишила всего этого, не понимал — не хотел понимать, — что живым может быть настолько плохо. Не в плену же у Плети они, в конце концов!
И вообще, он совсем иначе представлял себе жизнь в штормградском королевстве. Кольтира подумал, что подданным королевы Отрекшихся полагается гарантия бессмертия, а подданным короля людей — голод и нищета.
— Это совсем другое! — возмутилась Лерисса, и он понял, что произнес эти мысли вслух. — Ты хочешь вернуться к Отрекшимся?
Выпалив этот вопрос, она напряженно уставилась ему в лицо. Опасалась остаться без телохранителя?
— Поздно, — мрачно хмыкнул он. — Теперь-то меня кто туда примет?
— Ммм, — Лерисса кивнула, соглашаясь с доводом. — А Сильвана… Она красивая?
— Да.
— Очень?
Кольтира усмехнулся. «В Квель’Таласе нет прекрасней леди…», — так начиналась песня о Сильване Ветрокрылой, которую в талассийской армии знали все, от новобранцев до генералов. Песня была довольно-таки похабная, в казармах предпочитали именно такие, но восторженная и вполне правдивая. У Сильваны ведь действительно шикарная задница и такие изящные лодыжки, что никто не откажется увидеть их на своих плечах.