За пригоршню кулаков

Грэм Том

Он ожидал, что покажется Девочка с Заставки, со скорбным личиком и своими вечными намеками на кошмарное разоблачение. Но на этот раз, в виде исключения, нигде не было никаких признаков ее присутствия.

Были только Сэм и Паук, сидящие друг напротив друга в Комнате забытых вещей. Джин дулся в сторонке, противясь этому допросу точно так же, как Сэм, который не смог принять эмоциональный, садо-мазохистский допрос, проведенный накануне со Стеллой. Как Сэм и сказал Энни, настроение у Паука было капризным; он желал говорить, но только не при Джине. Властная, полнокровная, наступательная техника могучего Ханта здесь не работала. Что тут требовалось, так это нечто сдержанное,

неброское, один на один. Это выглядело, скорее, не полицейским допросом, а индивидуальным собеседованием. А Джин Хант индивидуальных бесед не проводил.

– Итак, - сказал Сэм, подавая Пауку чашку отвратительного кофе из запасов Отдела уголовного розыска.
– Мы правы в отношении Пэтси О'Риордана? Это он убил Дензила?

Паук кивнул.

– И он хотел убить тебя?

Паук снова кивнул.

– Почему?
– спросил, понизив голос, Сэм.
– Что происходит, Паук?

Паук обхватил чашку обеими руками - Сэм заметил на его потрепанных в драках костяшках старые струпья и ушибы - и несколько секунд сидел в тишине, отвлеченно глядя перед собой. А потом мягким голосом, почти переходящим в шепот, он начал говорить.

– Когда мы были детьми, - сказал он.
– Дензил был ниггером. Черномазым. Для белых детей, во всяком случае. Для черных он был беложопым, бледнолицым. Полукровка, и все такое, каждому хотелось задеть его.

– Смешанная раса, - сказал Сэм.

– Да все равно, как ни назови, только его поливали дерьмом со всех сторон. Но меня никогда не волновала вся эта чушь - ну знаешь, какого цвета у парня кожа. Может, этому учат родители. Не знаю. Мои родители ничему меня не учили, разве что держать удар. Но потом...

Он отмахнулся от старых бесполезных воспоминаний.

– Неважно. Как-то раз, еще в детстве, Дензил получил хорошую взбучку. На него набросилась целая орава, белые дети и черные, и я про себя подумал: вот ведь хрень, это же неправильно. И я вступился за него, пришел ему на помощь. Мы с Дензилом по-настоящему расквасили несколько лиц. Нам было... Десять? Одиннадцать? Не знаю, сколько нам было лет. Когда я это вспоминаю, я всегда представляю нас взрослыми. Будто мы никогда не были детьми, как положено.

– Да все равно. Я вступился за него, и с тех пор мы стали друзьями. Мы заботились друг о друге. Конечно, я получил немало тумаков за то, что ошиваюсь с черным, но мне было все равно. Плевать я хотел. Дензил был надежным. Всегда приходил мне на помощь. Через какое-то время мы сделали это, - он указал на татуировку на шее, - Паук "Черный Вдовец". Вдвоем против всех - только я и он.

– Вдвоем против всех, - сказал Сэм, кивая.
– Могу понять.

– Хрена с два ты можешь, - проговорил Паук совершенно беззлобно. Он не оскорблял Сэма, просто говорил все, как есть.
– Ты этого не знаешь, не то что мы. Все равно. Время шло, происходило одно, другое, и мы принялись за боксерские игры, делали кое-какие деньги, старались не попасть в немилость к... неким господам. Но это не сработало, потому что эти "некие господа" руководили всем. Ты понимаешь, о чем я?

– Да. Продолжай.

– Нам с Дензилом как-то назначили встречу. На ней нам сказали, что в наших интересах помочь некоему господину разобраться с одной проблемой. Нам сказали, что оказаться будет невежливо. Нам сказали, что некий господин, о котором идет речь, примет наш отказ близко к сердцу.

Сэм кивнул.

– Так что у нас не было выбора, пришлось сделать то, что нам сказали, - произнес Паук.

– И что вам сказали сделать?

– Некий господин, о котором идет речь, имел повод для недовольства. В том

ключе, что было сказано что-то, что говорить нельзя. Что-то, касаемо... я помню эту фразу: того, кому определенно не хватает уважительности. Кто-то высказался ему поперек.

– Кто высказался? Пэтси О'Риордан?

– Да. О'Риордан был легендой бокса. Действительно крепкий ублюдок. Все выходили против него, но никто не мог его побить. Включая нас с Дензилом. Он нас обоих отделал. Пэтси был крепким. И знал это. Он был весь из себя. А когда такой парень слишком о себе возомнит, он начинает говорить то, чего не следовало бы. Он начинал огрызаться, когда должен был молчать в тряпочку. Он перестал выказывать уважение к... к неким господам. И скоро понял, что нажил проблем. Все могло обернуться довольно серьезно.

– Понятно, - сказал Сэм.
– Значит, вам с Дензилом приказали... что? Наказать его? Применить меры?

– У нас не было выбора, если мы не хотели, чтоб нам переломали руки, или того хуже. Мы согласились разобраться с Пэтси, но в глубине души здорово испугались. Мы оба были против него - мы знали, что он из себя представляет - и мы считали, что он может уделать нас обоих, даже если мы выйдем против него вместе.

– Потом как-то вечером Дензил пришел ко мне. Он выглядел всерьез напуганным. У него в одежде была замотана одна штука, я сказал: что это такое? А он сказал: мы используем это. И он показал мне. Пистолет. А я сказал: Денни, мы не трусы, и мы не чертовы ковбои - мы не можем использовать пушку. Но Денни сказал мне - у нас нет выбора, подумай только. И он был прав. В любом другом случае Пэтси сделал бы из нас фарш.

– Ну вот, мы устроили поединок. Я против Пэтси. Мы дали ему понять, что все как обычно, нелегальный бой, из таких, которые он выигрывал, даже не вспотев. Он согласился - это же легкие деньги - и явился на драку. Она была возле старого склада, в стороне. Но когда он пришел, то увидел, что там только я и Денни, и тут же понял, что это подстава. Старый трюк, такое было и раньше, такое было и потом - никому не хочется попасть на удочку - выглядишь полным придурком.

– Пэтси просек, что мы сделали и взбесился. Он пошел прямо на нас. И Денни выстрелил ему в живот, всего один раз. Пэтси продолжал наступать. Дензил выстрелил снова. И снова. С третьего раза Пэтси упал. Он лежал, уткнувшись лицом в пол. Я не видел, дышит ли он. Денни трясло. Я сказал: выпусти еще одну пулю - прямо в голову, но Денни сказал, что больше не сможет нажать на спусковой крючок, просто не сможет. Я сказал: не думай ни о чем, Ден, просто нажми! Но он не смог. Просто не смог. Тогда я сказал: дай мне - я сам нажму. И я взял пистолет, приставил его прямо Пэтси к голове. Но меня трясло, даже почище Денни, и я думал про себя: я не могу, я не могу. Но я сказал себе - надо, Паук, у тебя будут реальные проблемы, если не выстрелишь. Так что я закрыл глаза, меня всего трясло, я нажал на спусковой крючок, и пистолет выстрелил.

– И?
– мягко подтолкнул его Сэм.

– Я промахнулся, черт побери!
– сказал Паук.
– Черт, я промахнулся в упор! Меня трясло, я закрыл глаза и не попал в него! Всего лишь отстрелил ему ухо - снес напрочь. Но и тогда Пэтси не пошевелился. Не сказал ничего. Он просто лежал там. Мертвый. Он должен был умереть. Он не шевелился. И я сказал: мы справились, Денни, пойдем отсюда. Но Денни тошнило. Я тоже почувствовал тошноту. Не из-за того... не из-за того, что мы переживали за Пэтси, просто потому... ну, это неправильно, то, что мы сделали - вот так облапошили парня, потом воспользовались пушкой, хотя у него не было ничего, кроме кулаков.