За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге
Шрифт:
— Чего — Мишка? Чего — ноль? — вскочил на ноги Закваскин. — Чего цепляешься?
— Не цепляюсь, а говорю дело. Ты что нынче сделал? Распоряжался, да? — Любка передразнила: — Сюда кол забейте! Тут ямку выкопайте!.. Так? Распорядитель! Начальник!
— Дура! Я ж расцарапал руку. Можешь ты понимать это?
— Могу, не беспокойся! Пашка Вобликов зашибся похлеще тебя, а за спины друзей не прятался — и с топором, и с лопатой впереди всех!
Чтобы прекратить спор, взял слово вожатый.
— Я думаю, — сказал он, — что Люба заметила правильно. Закваскин трудится пока языком. И записать
Мишка Закваскин и Тимка забузили — пробовали доказать, что никакого соревнования и подведения итогов не нужно: работать осталось, мол, какую-нибудь неделю. Но на них напустились старшие девчонки. Звенья были созданы, а потом прошло и предложение об учреждении почетного звания юного ударника коммунистического труда.
— Юными строителями коммунизма, — сказал по этому случаю вожатый, — можно назвать, конечно, всех пионеров и комсомольцев. Они уже сейчас помогают старшим строить коммунизм. Но пионеры и комсомольцы не все одинаковые. Одни стараются больше, другие меньше. Поэтому Луковкин с Людой и придумали отмечать лучших. Чтобы завоевать такую честь, нужно не только хорошо учиться, но и делать каждый день что-нибудь полезное для товарищей и государства. Так я говорю, Луковкин?
— Ну да, — подтвердил Петька. — Каждый день делать одно или два полезных дела — помогать совхозу, заводу или кому другому…
Некоторые из парней выступили против включения в звенья.
— Мы ж комсомольцы, — заявили они. — Не хватило еще, чтобы наши фамилии и в самом деле записали на фанерке рядом с мелюзгой.
— Ну конечно, — усмехнулся Сережа. — Комсомольцам неприлично равняться с пионерией! Так, что ли?
Парни понурились.
— Не неприлично, а у нас другие задачи.
— Вон как? Какие же? Может, объясните мне, недогадливому? Пионеры ремонтирует сараи, полют свеклу, а вы строите металлургический завод, да?
— Ладно уж. Не высмеивай их, — вступилась за сверстников Вера. — Это они так, от недомыслия… Я думаю, что комсомольцам, наоборот, нужно работать бок о бок с пионерами, в одних звеньях с ними. Только так и можно показать настоящий пример.
— Ишь ты! Заступница выискалась! — возмутились парни. — Если такая сознательная, тогда и работай с ними бок о бок.
— А что ж? И буду! — сдвинув густые брови, произнесла девушка. — Если возьмут, я пойду рядовой и звено к пионерам. Возьмете, ребята? А?
Это неожиданное и, прямо скажем, но очень-то приятное решение застало всех врасплох. Надо же случиться такому! Мальчишки переглядывались и не знали, что сказать. Наконец заговорил Коля.
— А ты не будешь командовать, как в лагере? — недоверчиво спросил он. — Начнешь муштровать, так не возрадуешься!
— Да нет, — покраснела Вера. — Я же сказала: рядовой. Звеньевым выбирайте кого хотите. А я, как и сейчас, буду поварихой. И фамилию мою запишите на фанерке, и полезные дела можете считать, как у всех.
Коля подумал, передернул губами и повернулся к девчонкам.
— Возьмем,
— Возьмем! Возьмем! О чем говорить? — радостно закричали Нюрка и Людка. — Девочек будет больше. Красота!
Петьке и Ляну ничего не оставалось, как кивнуть головами.
О поездках в Мартьяновку, затеях Гали и прочем
На разных работах Коля с Петькой пробыли с неделю. А потом им доверили телегу и лошадей. С утра до вечера, попеременно управляя конями, друзья возили песок, хворост, душистое сено, а когда вожатый увидел, что они справляются с заданиями, он стал отправлять их и в дальние рейсы. Однажды, получив от Веры список продуктов, мальчишки прокатились в Кедровку; в другой раз ездили за боронами и лопатами в Мартьяновку, потом наведались с поручениями к Якову Марковичу, к деду Савелию. Замечательные это были деньки! Едешь себе на телеге, посматриваешь по сторонам — красота!
В лагерь приятели возвращались всегда бодрые и веселые. С аппетитом обедали. А по вечерам не скучали и вовсе.
Старшеклассники, явившись на пасеку, почти сразу же сделали городки и волейбольную площадку. Стоило выдаться свободной минуте, как позади дома раздавался сухой треск бит, шлепки по мячу, а над поляной звенело:
— А ну налетай, кому жить надоело!
Пионеры налетать, конечно, не торопились. Тягаться с десятиклассниками в городки да волейбол было бы глупо. К тому же развлечений хватало и без того. Мальчишки подолгу вертелись возле комсомольцев, учились обращаться с битой и мячом, девчонки играли в пятнашки. Когда же темнело, все тянулись в столовую, рассаживались за обеденным столом. Если Сережа не заводил беседу, мальчишки стучали костяшками домино, девчонки просто судачили.
Так было, наверно, с неделю, а потом строители — и младшие, и старшие — все чаще и чаще стали собираться вокруг Гали.
Младшая Череватенко, очутившись в лагере, как и предсказывала Вера, бралась за любое посильное дело. Она чистила с Людкой картошку, перебирала крупу, чинила ребячьи рубашки, играла с Андрюшкой и Витюнькой, а вечером, перед приходом старшеклассников с работы, принималась считать полезные дела карапузиков и с помощью подруг заносила их в табель. После того как Коля с Панкратом сделали для нее маленькие носилки и друзья стали брать девчонку с собой на работу, Галя нашла себе новое занятие. Сидя где-нибудь на пеньке, она зарисовывала ребят, сочиняла смешные подписи к рисункам.
Ребята включили Галю в звено, стали считать ее полезные дела. И вскоре Галя превратилась в самого настоящего отрядного затейника.
А началось все с карикатур.
— Гляди-ка! Гляди! Кто это в луже со свиньей обнимается? — рассматривая Галин рисунок, удивился однажды Тимка Варежкин. — Никак, Семка Тютюнников? А?
— А то кто же? — подхватил Тимкин приятель. — Видишь, поросята хохочут? Сидят вокруг лужи и за животики ухватились.
На другой карикатуре были расписаны пионеры и комсомольцы, заготавливающие хворост. Малыши, согнувшись под тяжестью, волокли через поляну охапки прутьев, а здоровенный дылда плелся сзади верхом на палочке. «На весь мир похвалялся, а в хвосте остался», — говорилось под рисунком.