За тридевять земель

Филиппова Екатерина Леонидовна

Василиса вскочила и обвиняюще ткнула в Гришу пальцем:

— Так ты всегда знал! И про сказки, и кто я такая! И мне ничего не сказал!

Гриша тоже поднялся и затоптался на месте, не решаясь подойти:

— Так я был уверен, что ты всё знаешь. Поэтому и держишься так.

— Как так?

— Как принцесса. Я только в этой поездке идиотской начал догадываться, что тут что-то не так. Ну, как будто ты всё это в первый раз в жизни видишь.

Василиса неожиданно развеселилась:

— Понятно. Тугодум, да ещё и с комплексом неполноценности.

Именно то, что я в мужчинах ценю. Идиот.

Совершенно не обидевшись, Григорий подхватил девушку на руки, поцеловал и предложил:

— Ну, хочешь, стукни меня. За тупость.

Василиса выскользнула на землю и пообещала:

— Я тебя каждый день бить буду, пока не поумнеешь. Тоже мне, нашёл принцессу, свинопас несчастный. Или кого вы там пасёте…

Гриша с облегчением засмеялся:

— Подозреваю, что в ближайшее время мне предстоит в основном пасти одну вредную кошку, которая сейчас сидит на окне и подслушивает. Это — если я знакомство с твоей бабушкой переживу.

Согнав с подоконника Ликси и закрыв окно, девушка легкомысленно пообещала:

— Если кто эту встречу не переживёт — так это точно не ты. Так что про семейство — забыли. И на на монету — плевать. Монеты — дело наживное. Ты лучше скажи, как сюда попал, если теперь безлошадный?

— Да просто — демонстрация товара группе покупателей. Стержень у них работающий есть, так что забросил какого-то толстого в Тридесятое, к Премудрой, а сам — к тебе. Мне его через полчаса уже забирать нужно.

— Зря они деньги потратили.

Григорий удивился:

— Почему? Вроде бы они со всеми и обо всём договорились, и монеты фальшивые у них получаться скоро будут.

Василиса с досадой пнула ногой неудачно выросший кустик травы и несчастным голосом объяснила:

— Я как раз хотела тебе рассказать: Хранители вроде бы уже между собой договорились, и будут все двери в сказочный мир закрывать. Совсем. Спорят только о том, на сколько лет — на сто или на десять. И всех в свои миры эвакуируют, ну, или кто куда захочет. Так что мне выбирать придётся.

Гриша спокойно пожал плечами:

— И выбирай.

— А ты?

Он обнял Василису и, вроде бы, даже слегка обиделся:

— А ты ещё не поняла? Где ты — там и я.

Последовавшие поцелуи прервала Ликси, спрыгнувшая парочке сначала на плечи, потом на колени — с напоминанием, что всем пора. Гриша аккуратно поднял её за пузико, забросил обратно в комнату, затворил окно и спросил:

— А когда закрывают? Чтобы мы успели свадьбу и здесь и там сыграть.

— Какую свадьбу?

Григорий откровенно веселился:

— А какую хочешь. Можно — белое платье, ЗАГС, Мендельсон, лимузин, ресторан, избранные пьяные гости. Можно — какое хочешь платье, ЗАГС, столы на улице, гармошка и чуть менее пьяная деревня в полном составе.

Василиса сделала вид, что напряжённо думает, и наконец выбрала:

— Если можно платье в цветочек, то я согласна на гармошку.

Прощание получились скомканным —

в основном, из-за Ликси, которая вилась под ногами, и истошно орала, что сейчас они опоздают, и тогда — всё пропало. Печальный Гриша отбыл, а Василиса ещё успела добежать до магазинчика Лавинии и разбудить хозяйку, которая, улыбаясь, вытащила из закромов самое красивое подвенечное платье в мире, именно такое, какое девушка видела в мечтах. И то, что мечты эти возникли не далее, чем десять минут назад, красоту платья ничуть не умаляло.

Бабушка встретила блудную внучку с энтузиазмом, про растрёпанность, как ни странно, не спросила, но на припухшие губы посмотрела с некоторым подозрением. Потом она перевела взгляд на всё ещё красноватый и начинающий облезать нос, и успокоилась. В итоге Василиса была отдана в руки сразу четырёх садисток-вьетнамок, которые начали свою жертву мазать кремами и маслами, массировать, причёсывать и одевать. Со скандалом отстояв право надеть собственное, от Лавинии, а не приготовленное бабушкой платье, она вышла к позднему завтраку уже с макияжем и волосами, собранными в тяжёлый узел на затылке.

Мимолётный взгляд в зеркало девушку и порадовал, и огорчил — выглядела она по-королевски, но старше, как минимум, лет на десять. За фарфорово-серебряноприборным столом, вокруг которого, кроме бабушки, обнаружились ещё и улыбающийся отец с Ким, и немного напряжённый молодой человек весьма приличного вида, бабушка торжественно вручила имениннице подарок: маленький, но приятно звякнувший мешочек с монетками. Вышитый на шёлке разноцветный дракон имел вид благостный и доброжелательный.

От отца был получен полный набор серфера, включая доску. От Ким — длинные старинные серьги, которые девушка тут же нацепила, перевесив жёлудь на шнурок. Молодой человек порадовал гигантским букетом роз и выспренной речью, описывающей счастье от лицезрения Василисы.

Подношения она приняла с приличествующим случаю восторгом, пригубила чай, еле удержавшись от того, чтобы по-хулигански не оттопырить мизинец, и доброжелательно поинтересовалась:

— У нас после завтрака намечается ещё какое-то мероприятие?

Бабушка оживилась:

— Да, заседание Совета, на котором ты будешь представлена как новая Хранительница. Там ничего особенного — Внучка тебе всё рассказала. Займёт не больше часа, проголосуем — и вернёмся праздновать.

Указав на зардевшегося молодого человека, она радостно продолжила:

— А это — Денис, твой спутник на Совете. Так положено, на официальные мероприятия Хранительницы прибывают в сопровождении мужей или кавалеров. Глупая традиция, но зачем нарушать?

Василиса, согласно кивая, обстоятельно разбиралась с ломтиком восхитительного торта, потихоньку стряхивая в открывающий ротик нарисованной Ликси капельки сливок. Дожевав последний кусочек, она, не менее радостно, чем бабушка, возразила:

— Почему глупая? Замечательная традиция. Меня будет сопровождать Гриша. Урманов.