Забытые боги: Пепельное солнце
Шрифт:
«Он радостен или зол? – недоумевала она про себя. – Если я сейчас возмущенно попрошу его дать объяснения, он рассердится или как обычно проигнорирует мою вспышку гнева? А если и рассердится, то, что станет тому причиной? Слишком уж он спокоен, не к добру это».
Бо Гэллан, хоть и не высказывал свои опасения вслух, но мысленно был согласен с мнением матери: отец притих, значит, дело нечисто. Бо Гэллан настороженно поглядывал на Бо Юлуна, который в этот момент начал что-то тихо напевать себе под нос, а ему вторя, звонко защебетал Дохун.
«Подозрительно, – думал Бо Гэллан. – Отец сказал, что двойник Бо Илхюза подсказал ему искать
Тем же вопросом задавалась и Эн Гала, которая сгорала от любопытства и нетерпения, она не привыкла, чтобы муж так долго молчал, ведь его любимым занятием, помимо сражений, было нытье, и Бо Юлун редко надолго отказывался от обоих увлечений сразу. Единственным исключением из тысячелетнего правила являлись те мгновения затишья, когда Бо Юлун, предвкушая отличную битву, становился спокойно-одухотворенным, чтобы сберечь как можно больше духовных сил для соперника, но…
«С кем он собрался биться в этом Лесу?» – разом пронеслось в головах Эн Галы и Бо Гэллана, пока Бо Юлун, монотонно напевая, небрежно вел Дохуна вперед.
Тем временем лесная тропа становилась уже, деревья выше и толще, а их листья темнее, так что теперь их цвет походил на темно-сиреневый, плавно переходящий в черный – боги приближались к центру Леса. Арахсы давно остались позади, так что теперь даже звук от топота их мохнатых лап по ветвям деревьев не доносился до слуха. Такое затишье Эн Гале показалось странным, ведь Бо Илхюз любил наводнять свои владения разными тварями, к творению которых приложил руку Бо Лукан, так что в Лесу Заблудших душ всегда было оживленно, на каждом шагу можно было наткнуться на отвратительное существо, описать кое язык не поворачивался, настолько они были несуразными.
Бо Гэллан, который всё время их пути неотрывно следил за деревьями, чтобы оттуда на него не напрыгнула очередная тварь, приметил на одном из стволов лик и поспешил сообщить об этом своим спутникам:
– Мы достигли центра, уже виднеются лики заточенных в деревьях душ.
Эн Гала подняла голову и пригляделась. Её красивое бледное лицо исказилось в гримасе презрения, когда она произносила:
– Не понимаю, почему Бо Юкан позволяет Бо Илхюзу держать заблудшие души смертных в Небесной Тверди. Ни один смертный, пусть даже и в образе души, не достоин лицезреть владения богов.
– Но, как же духовные орудия? – возразил Бо Гэллан, поигрывая радужным копьем. – Они же тоже души, но вольны следовать за богами, куда только мы пожелаем.
– Не смешивай души героев, погибших во благо почитаемого ими бога, со смертными, отдавшими жизнь за свой народ, – холодно произнёс Бо Юлун. От нравоучительного тона его голоса Бо Гэллан сморщился и мысленно вопросил: «Да что с ним такое? Его настроение меняется быстрее, чем поток в реке Луаса, я не успеваю подстраиваться».
– Бо Юкан должен был разрешить нам восполнять энергию заблудшими, – раздраженно произнесла богиня Огня. Она будто и не замечала того напряжения, что возникло в эту минуту между сыном и мужем. – Только представь, одна душа дала бы нам десятки лет, а не жалкий год, которым мы довольствуемся, поглощая души простых смертных.
– Это дань уважения тем, кто пошёл против нас и
– Дань уважения тем, кто пошёл против нас! Это же просто смешно! – воскликнула Эн Гала. Её огненно-красные волосы заискрились, от них отделились крошечные огоньки света, которые проворно устремились в разные стороны, сбегая от хозяйки, но Бо Гэллан бдительно следил за каждым движением матери, а потому был готов к подобному: он стремительно потушил все вырвавшиеся искорки, чего Эн Гала, распаленная словами мужа, даже не заметила, она продолжала гневно восклицать:
– Бо Юкан давно растерял свое благоразумие. Воздавать почести тем, кто посмел перечить богам, разве это разумно? Какая участь ждала гигантов, сальвиров, эсканов, илонгов, лансмумов? Тотальное уничтожение! Но со времен падения кенканов, Бо Юкан проявляет безмерное радушие к жалким смертным шавкам и докатился до того, что пускает их в наши земли. Думаешь, это ничем для нас не обернется?
– Если ты испытываешь страх от деревьев, в стволах которых заточены заблудшие души то, что с тобой случиться, когда ты, Гала, встретишься с Ветром Ксанга, который поселился в землях Фу-Хо-Га? – с легкой иронией поинтересовался Бо Юлун, подперев точенный подбородок кулаком. – По слухам этот Ветер – остаточное дыхание старого бога, Ксанга, в которое тот вложил проклятие всему роду божественному. Одного дуновения Ветра достаточно, чтобы бог распался на мириады крошечных золотистых искорок.
– Чушь! – замотала головой Эн Гала, и с её волос посыпались новые янтарные огоньки.
– Никто не запрещает нам проверить: правда это или нет, – пожал плечами Бо Юлун. – Что скажешь, Гэллан? Готов бросить вызов своей трусости?
Бо Юлун повернулся к сыну и равнодушно окинул его взглядом золотистых глаз. Бо Гэллан было презрительно скривился от такого отношения, но поспешно придал своему лицу покорное выражение и произнес:
– Если отцу будет угодно…
Бо Юлун резко рассмеялся на его слова, заставив сына вздрогнуть от неожиданности.
– Вот именно, Гэллан, вот именно… – неопределенно махнул рукой он, отворачиваясь. – Мы почти пришли к древу Матхи, будьте внимательны, не упустите ничего подозрительного, – наставительно произнес Бо Юлун, а сам при этом развалился в седле и принялся вновь напевать странный мотив на одном из наречий верхних земель Вайсии.
«Что он имеет в виду? – возмущенно думал Бо Гэллан. – То есть всё, что мы встретили по пути, не являлось подозрительным? Даже существование Леса – само по себе не внушает доверия, что уж говорить об остальном».
Но он, вместе с матерью, всё же послушно оглядывался по сторонам в поисках «подозрительного», чем бы оно ни было.
На белой иссушенной временем коре деревьев виднелись испещренные мелкими трещинами лики, а иногда и тела, переплетенные с корой древа. На лицах заблудших душ застыли маски скорби, ужаса, плача, встречались и те, кто смеялся, со злобой глядел на путника или же с мольбой, сложив белесые ладони в молитве, просил обратить на себя взор. В сердце Леса Заблудших каждое дерево имело лик, который раньше принадлежал смертному существу, отдавшему жизнь за свой народ. Количество таких деревьев не поддавалось подсчету и стоило лишь гадать, живы ли до сих пор представители тех рас, за которые когда-то была отдана жизнь ныне увековеченного в молочно-белое древо великого героя.