Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Познанский Николай Федорович

266

При болзни ногъ, больной садится на камень, дуетъ на больную ногу и говорить: „S. Peter sass auf einen Stein u. hatt ein boses Bein… es wird in drei Tagen gut, im N. etc.“¹). Итакъ, значитъ, больной садился на камень. Существовала, камъ мы только что видли, и формула, поясняющая дйствіе. Потомъ дйствіе забылось, оставивши слдъ въ эпической части. Приведенный нмецкій примръ еще сопровождается дйствіемъ. Но французы, сохранивши мотивъ заговора, уже забыли соотвтствующій обрядъ. — Sainte Apollonie, qui ^etes assise sur la pierre; sainte Apollonie, que faites-vous l`a? — Je suis venue ici pour le mal aux dents. Si c’est un ver, il se sortira: si c’est une goutte, elle s’en ira²). А разъ дйствіе забыто, то камень, на который садится святой, можетъ принять и идеальныя свойства. Подобныя явленія мы уже видли. И вотъ камень изъ простого обращается въ мраморный „Sainte Appoline 'etant assise sur la pierre de marbre…“³). Мотивъ извстенъ и у англичанъ. И у нихъ разсказывается, какъ Петръ сидлъ на камн плача и на вопросъ

Христа отвчалъ: у меня болятъ зубы⁴). Этотъ англійскій заговоръ Эберманъ сближаетъ съ древнйшимъ памятникомъ даннаго мотива, обрывкомъ латинскаго заговора (1100 годъ), начинающагося такъ: Sanctus Petrus supra marmoream…⁵). Эберманъ разсматриваетъ выше приведенные нмецкіе заговоры, указывающіе на лченіе камнемъ, какъ распространеніе боле ранней формулы камня, о который свихнула ногу лошадь въ зибенбургскомъ заговор. Мн, напротивъ, кажется, что эти формулы совершенно независимы отъ послдней или, если между ними есть какая-нибудь связь, то какъ разъ обратная той, что предполагаетъ Эберманъ. Что касается заговоровъ отъ зубной боли, то независимость ихъ отъ зибенбургскаго мотива боле чмъ вроятна. Интересно положеніе, какое,

267

по одному заговору, занимаетъ страдающій зубами Петръ.Petter was Laying and his head upon a marrable Ston¹). Это говоритъ о томъ, что Петръ не случайно оказывается на камн; онъ пришель къ камню потому, что у него болятъ зубы. Выше мы видли, какъ св. Аполлонія отвчала, что она на камн ради зубной боли. Когда-то требовалось положить челюсть на камень. Среди памятниковъ отреченной литературы есть „молитва священномученика Антипы зубная“, прежде чтенія которой требовалось положить двнадцать поклоновъ, сказать сорокъ разъ „Господи, помилуй“ и „положити челюсть на камени“²). Если можно лчить зубную боль, положивши, какъ Петръ, голову на камень, то, очевидно, можно такимъ же способомъ лчить и головную боль. Мы уже видли, что головную боль лчать камнемъ. Соотвтственно съ этимъ и въ эпическихъ заговорахъ отъ головной боли разсказывается о Христ, сидящемъ на мраморномъ камн³). Итакъ, древнйшій памятникъ связанъ съ лченіемъ зубной боли. Это обстоятельство подтверждаетъ то положеніе, что подъ мраморнымъ камнемъ заговоровъ, кроется реальный камень, врачебное средство. Заговоры сохранили ясныя указанія на такую роль камня, упоминающагося въ зубныхъ заговорахъ. Приведенный въ морфологіи заговоръ со сквознымъ эпитетомъ „каменный“ читается надъ камнемъ. Въ заговорахъ отъ зубной боли постоянно говорится о мсяц въ неб, мертвец въ гроб, камн въ мор, зайц въ пол, щук въ вод, дуб въ пол или на мор. Вс эти образы почерпнуты изъ симпатической практики. Мы уже видли, какъ пользуются трупомъ для лченія зубной боли. Видли, какъ съ тою же цлью пользуются деревомъ (дубъ, рябина, бузина). Видли, почему при лченіи зубной боли играютъ роль животныя, обладающія крпкими зубами (кошки, крысы, мыши и зайцы и т. п.). Видли, наконецъ, и пользованіе камнемъ. Отъ всхъ этихъ предметовъ хотятъ получить ярко выраженныя въ нихъ, желательныя для

268

зубовъ качества. „…Якъ крпокъ зялёный дубъ у поли, кабъ такъ были крпки зубы ў роци; якъ блъ блый камень на мори, кабъ такъ были блы зубы у роци; якъ свцелъ широкій мсяцъ на неби, кабъ такъ были свтлы зубы ў роци…“¹). Нсколько неясна причина постояннаго обращенія къ мсяцу при заговариваніи зубовъ. Мн кажется, что она кроется, съ одной стороны, въ представленіи мсяца камнемъ, на что намекаетъ слдующій заговоръ: „Мсяцю князю! васъ три въ свтъ: одинъ на неб, другой на земл, a третій въ мор, камень блый…“²). А съ другой стороны, въ ассоціаціи мсяца въ народномъ представленіи съ покойникомъ. Блдный ликъ луны напоминаетъ лицо покойника. Тневыя фигуры на ней — Каинъ, убивающій Авеля. А мы уже видли, что древніе считали зубы человка, умершаго насильственной смертью, особенно полезными при лченіи зубной боли (стр. 137). „Какъ у мертвыхъ зубы не болятъ, такъ бы у меня… зубы не ныли…“³). По этой ассоціаціи и обрающаются къ мсяцу. „Выйду я въ широкую улицу, посмотрю и погляжу на младъ свтелъ мсяцъ: въ томъ младу мсяцу два брата родные, Кавель (sic) да Авель, какъ у нихъ зубы не болятъ…“⁴). Такимъ образомъ, можно допустить, что мсяцъ попалъ въ зубные заговоры, благодаря ассоціаціи съ покойникомъ и камнемъ. Могло вліять также и сходство молодого мсяца съ зубомъ.

О лченіи камнемъ свидтельствуетъ, по моему мннію, и слдующій заговоръ: „Молодикъ, молодикъ, д ты бывъ? У Вадама! Ти были люди у Вадама? — Были! — Що яны ядять? — Камянь! — Ти болять у ихъ зубы? — Не болять! — Нехай у р. б. Гришки не болять“⁵)!

Цлебные камни, и не отъ одной только зубной боли, находятся въ изобиліи по всей Европ. Близъ Пуатье дтей, у которыхъ плохо развивается задъ, водятъ къ большому камню съ дырой по средин, бросаютъ нсколько

269

монетъ въ эту дыру, читаютъ молитву и уводятъ ребенка. Это называется ходить `a St Fesset St Fesset — камень среди поля съ впадиной, въ которую сажаютъ слабыхъ дтей¹). Совершенно аналогичная картина рисуется, какъ мы видли, въ заговорахъ: больной, сидящій на камн. Извстно множество камней съ дырами, сквозь которыя протаскиваютъ больныхъ, чтобы получить исцленіе. Особенно много ихъ въ Ирландіи и на остров Кипр (боле 50). Культъ камней былъ широко распространенъ въ Европ. Поклоненіе камнямъ осуждалось въ VII в. архіепископомъ Пентербернскимъ Теодорикомъ, и, въ числ другихъ языческихъ дйствій, оно было запрещено въ X в. королемъ Эдгаромъ и въ XI в. Канутомъ. Французы покланялись камнямъ еще нсколько вковъ посл введенія у нихъ христіанства. Соборъ въ Лентин 743 г. запрещаетъ вс суеврные обряды, совершаемые у камней и дубовъ. Эти камни находились въ самыхъ пустынныхъ и уединенныхъ мстахъ, и народъ приносилъ туда свои обты и дары²). Безспорно, что подобные камни нашли отраженіе въ заговорахъ. „Посреди деревни камень,

посреди камня отверстіе, вокругъ отверстія змя; туда я отсылаю болзнь“³).

Was ist weithin zu sehen? Ein Feld ist weithin zu sehen.

Was ist mitten auf dem Feld?Ein Stein ist mitten auf dem Feld.Was ist mitten auf dem Stein?Ein Loch ist mitten auf dem Stein,In den "Ubel gezw"angt werden 4 ).

Вокругъ нашего Латыря камня также, по народному врованію, на Воздвиженіе собираются зми. Да и названіе

270

„Латырь“ не обязательно для камня, встрчающагося въ заговорахъ. Онъ иногда называется и просто „камень“, „синій камень“, „блъ-горючъ камень“ и т. п. На Запад — pierre, Stein, stone, pierre de marbre, Marmorstein etc. Выше я приводилъ нмецкіе и латышскіе заговоры отъ крови и способъ останавливанія крови камнемъ. Хотя у насъ, повидимому, и не сохранился пріемъ лченія ранъ камнемъ, но въ заговорахъ все-таки есть ясные отголоски его. Такъ, въ одномъ заговор читаемъ: „Выйду я въ чисто поле, на чисто море, на чистомъ мор чистый камень, на чистомъ камн стоитъ дубъ краколистый, подъ тмъ дубомъ краколистымъ сидитъ твердая красная двица… руду унимаетъ… руда нейдетъ, крпче крпкаго камня, камень мсто ключа и замка, руду прикладываетъ, вода не канетъ, не каменемъ руда не канетъ…“¹). Очевидно, рчь идетъ о томъ же прикладываніи камня, которое мы видли у нмцевъ. Еще разъ обратимся къ эпитетамъ. Я уже говорилъ, что они произвольно прикладываются къ данному образу, чтобы ярче оттнить желательное свойство. Но когда забыта реальная почва, на которой образъ выросъ, эпитетъ теряетъ границы своей приложимости и склоняется къ переходу въ „сквозной“. Въ приведенномъ сейчасъ заговор какъ разъ сдланъ первый шагъ къ этому. У нмцевъ больной говоритъ, что онъ становится наharten Stein (harten — желанное свойство: чтобы руда была „крпче крпкаго камня“); а у насъ на камн сидитъ твердая двица. Отсюда уже одинъ шагъ къ каменной двиц и сквозному эпитету „каменный“, который, какъ мы уже видли, и встрчается въ заговорахъ (стр. 89). Такой заговоръ читаютъ надъ камнемъ²). Камень твердъ, и влага изъ него никогда не течетъ, потому-то онъ и годенъ для униманія крови. „Ни изъ камени воды… крови не будетъ“³). Такимъ образомъ, какъ у нмцевъ, такъ и у русскихъ при лченіи ранъ прикладывался камень. На Запад мы еще видли, что паціентъ садится или становится на камень.

271

Нмецкій заговоръ отъ раны говоритъ:Ich stelle mich auf einen harten Stein…¹). Точно также и русскій: „Стану я на камень, кровь моя не канетъ; стану на кирпичъ, кровь, запекись“²). Или заговоръ выливается прямо въ форму предписанія: „Встань на камень, кровь не канетъ; стань на желзо, кровь не полезетъ; встань на песокъ, кровь не течетъ“³). Потомъ по обыкновенію на мсто больного появляется какой-нибудь святой. Такъ, по одному заговору, уже на Латыр камн „стоитъ Іоаннъ Креститель, подпершись желзнымъ посохомъ, и уговариваетъ у р. б. (и. р.) кровавую рану“…⁴). Или бабушка Соломонидушка на камн Латыр Христа повиваетъ, порзы запираетъ. „Какъ отъ Латыря камня ни воды, такожде изъ раба б. ни руды…“⁵). Или на „святомъ камн“ сидитъ двица, кровь унимаетъ у р. б.⁶). Замтимъ то обстоятельство, что камень чаще всего встрчается въ заговорахъ отъ ранъ и зубной боли. Опять повторяю, что я здсь вовсе не намренъ объяснять происхожденіе образа Латыря камня. Я только хотлъ прослдить, что его привлекло въ заговоры. Очевидно, что, какъ на Запад подъ Marmorstein скрывается простой камень, такъ и у насъ была реальная основа для Латыря. Это тмъ боле вроятно, что славянамъ хорошо извстны различные цлебные и чудесные камни. Въ Одоевскомъ узд Тульской губ. есть камни, носящіе названіе Башъ и Башиха. Когда помщикъ ихъ рубилъ, на нихъ выступали кровавыя пятна. Помщикъ былъ наказанъ слпотой, а окрестность безплодіемъ. Народъ около Петрова дня стекается къ нимъ на поклоненіе, какъ на могилы родителей⁷). Въ Переяславскомъ узд былъ среди потока камень, къ которому ходили на поклоненіе также въ Петровъ день⁸). Близъ Нерехты, среди рки того же имени, есть

272

камень, похожій на бочку; кто осмлится брать у него воду, тотъ впадетъ въ сумасшествіе¹). На Ладожском озер, на осров Коневц, подъ Святой горой, лежитъ большой Конь камень, которому еще въ XV вк приносили въ жертву коня²). Въ Ефремовскомъ узд, на берегу Красивой Мечи, вокругъ Коня камня до позднйшаго времени совершалось опахиваніе, чтобы пріостановить губительное дйствіе мора³). Священный камень Балтійских славянъ, носящій до сихъ поръ названіе Buskahm (Божій камень), находится въ мор недалеко отъ мыса S"ohren⁴). Не отразилось ли на заговорахъ это почитаніе камней? Сопоставленіе напрашивается само собой. Перечисленные здсь камни находятся на вод. По заговорамъ камень часто помщается въ мор. Поклоненіе камнямъ происходитъ на Петровъ день. По западно-европейскимъ заговорамъ, на камн сидитъ ап. Петръ. Все выше сказанное о камняхъ и ихъ параллеляхъ въ заговорахъ даетъ основаніе предположить, что первые могли служить основой для вторыхъ.

Въ такомъ же положеніи находится, кажется, и другой излюбленный заговорами образъ — чудесное „древо“. Онъ, какъ и Латырь камень, не составляетъ собственности заговоровъ. Онъ здсь только обжившійся гость. Веселовскій, изслдуя представленіе о древ по различнымъ сказаніямъ, приходитъ къ заключенію, что это символъ креста Господня — „Крестное Древо“. Мансикка, изслдуя тотъ же образъ по даннымъ заговоровъ, приходитъ къ такому же выводу. Я, опять-таки не вдаваясь въ разсужденія о происхожденіи образа, попытаюсь только посмотрть, что его могло привлечь къ заговорамъ. Если даже и согласиться съ тмъ, что это символъ, то надо все-таки прослдить, что же дало пищу этому символу. Вдь прямое значеніе всегда предшествуетъ символическому.