Закаленные крылья
Шрифт:
– Посмотри на свой нос! Посмотри на свой нос!
– А разве его нет?
– пялил на него глаза отчаявшийся и перепуганный Варбанов, боясь прикоснуться рукой к носу.
– Он на месте, но стал похож на огрызок морковки!
– Черт побери, это уже ни на что не похоже!
– смущенно [141] лепетал летчик.
– Да они же могут живьем нас съесть!
Он успокоился лишь через несколько дней, когда рана зажила и нос приобрел свой первоначальный вид.
Вскоре начали поступать сообщения о том, что полеты разведчиков-диверсантов участились, и летчики в Д. в полной
– Вот увидите, дойдет и до нас очередь!-утверждал он, усаживаясь на табуретку и облокачиваясь на нары.
– Не удержатся, появятся и здесь, чтобы проверить, как мы охраняем море. Хоть бы нам повезло и привелось вступить с ними в бой при ясной погоде да в лунную ночь.
– Эти негодяи наверняка предпочтут вьюжную ночь, - нарочно вставлял Варбанов, чтобы вызвать командира на откровенный разговор.
– Если это случится во вьюжную ночь, я очень боюсь за всех вас. Не хочу никого обижать, но у вас пока недостаточный опыт ночных полетов в сложных метеорологических условиях.
– Товарищ капитан, неужели это так важно?
– вступал в спор Варбанов.
– В сущности, мы воюем, а если дело дойдет до боя, то мы готовы броситься в атаку, не размышляя о последствиях.
– Это меня радует, товарищи!
– улыбнулся Содев.
– Я всегда верил в то, что мои летчики - люди бесстрашные. Но есть еще и боевая дружба, о которой никогда нельзя забывать! Ну кто из вас позволил бы, чтобы погиб его товарищ, и притом из-за того, что он менее подготовлен. Давайте поразмыслим и признаемся, что авиаторы мы пока еще совсем молодые. Нам еще предстоит освоить штопор. Вот почему я искренне вам признаюсь: очень боюсь, как бы эти гады не заявились к нам в плохую погоду! Тогда прошу не обижаться, но более опытные летчики заменят менее подготовленных.
В ту ночь Содев словно бы пророчествовал. [142]
Через двое суток после этого разговора в десять часов в самолете в полной боевой готовности находился Варбанов. Из кабины самолета он наблюдал за снежной равниной, по которой сильный ветер разметывал целые тучи снега. Погода явно портилась. Где-то на горизонте клубились темные облака. Словно предчувствуя приближение бури, звезды едва-едва мерцали. Опытный глаз летчика сразу определил - приближается метель.
Вдруг Варбанов увидел взвившуюся в небо красную ракету.
Из землянки сразу же выскочили все находившиеся в ней в тот момент летчики. Тревога! Варбанов немедленно запустил двигатель. Где-то поблизости зарокотал и второй самолет. Варбанов запросил разрешения на взлет, но с командного пункта ничего не отвечали. Самолет весь дрожал, казалось, и он гневался на задержку. Это передалось и летчику. Он решил посмотреть, что делается у него за спиной, и тотчас же заметил газик, который на бешеной скорости приближался к самолету. «Интересно, что это значит?» - подумал Варбанов. Из
– Слезай! Слезай!
– скомандовал Содев.
Летчики и техники, по тревоге выскочившие из землянки, растерянно смотрели на происходящее: дан сигнал тревоги, а командир приказывает летчику покинуть кабину. Пока Варбанов отстегивал ремни, Содев добежал и до второго самолета и тоже распорядился, чтобы летчик вышел из машины. Все это он проделал, так и не дав никому никаких объяснений, грубо и несдержанно, что никак не вязалось с его характером.
Варбанов вышел из самолета. На какое-то мгновение их взгляды встретились.
– Прости меня за грубость, - заговорил Содев, - но в данный момент это самая большая нежность, какую я могу проявить по отношению к тебе. Неужели ты этого не понимаешь? Ведь ты же погибнешь, если вылетишь! Надвигается буря, страшная буря!
А Варбанов ответил:
– Разве положение настолько серьезно? Но ведь и мне не занимать смелости, и я тоже мог бы лететь!
Содев поднялся в кабину. Все отошли в сторону, и самолет помчался по взлетной полосе, покрытой снегом. [143]
Офицеры сразу же окружили Варбанова.
– Что тебе сказал командир?
– Сказал, что я не должен на него сердиться. Сказал, что в такую метель должен летать он.
– Вот всегда он такой, этот Содев!
– пожал плечами Семко.
– За товарища готов и жизнь отдать!
Один за другим летчики вернулись в землянку. А ветер все усиливался и усиливался. Темное зловещее облако закрыло небо над равниной, и из него повалили густые хлопья мокрого снега. Дежурные летчики и техники начали волноваться. А удастся ли Содеву в такую погоду отыскать свой аэродром? Все расселись на нарах и приумолкли. Прошло полчаса, а шума двигателя самолета так никто и не услышал. Все закурили, и облака дыма скрыли лица людей, на которых явственно проступали признаки тревоги.
– Черт побери, мне это не нравится!
– заявил Семко, погасив недокуренную сигарету.
– Давайте запросим командный пункт!
Варбанов поднял трубку телефона и спросил дежурного, почему все еще не возвращается командир.
– С ним потеряна связь пятнадцать минут назад!
– сообщил он, ударив кулаком по столу.
– Может быть, он сел на другом аэродроме?
– Глупости!
– сквозь зубы ответил Семко Цветанов.
– Содев не может заблудиться.
– Тогда что же с ним произошло?
– Что, что! Что-то случилось.
Никто не решился произнести вслух то, о чем все подумали.
В ту ночь никто в землянке не лег спать. Больше всех переживал Варбанов. Он впал в уныние. Его мучила навязчивая мысль, что в ту ночь капитан Содев подарил ему жизнь, пожертвовав своей. А может быть, не нужно было, вовсе не нужно было им меняться местами? Снова наступит весна, заколосится золотая пшеница, и никто уже не увидит, как все дальше и дальше в это ароматное желтое море уходят мужчина и женщина, прислушиваясь к таинственному шепоту поля и своих сердец. Варбанов вздрогнул. Как же Содев мог забыть об этой золотистой пшенице?…