Закаленные крылья
Шрифт:
Прошло еще несколько ночей в бездействии, но в большом напряжении. И вдруг…
Один за другим с грохотом поднимались с взлетной полосы самолеты.
Савва Нецов верил, что ему раньше других удастся обнаружить вражеский самолет. Он набрал высоту. Темно-оранжевый цвет неба ограничивал поле зрения. И все-таки Савва верил: если подойдет близко к незваному пришельцу, то непременно обнаружит его. Он знал, что враг осторожен, как вор, летая над долинами и руслами рек, прижимается низко к земле, чтобы уберечься от зенитной артиллерии и прежде всего от реактивных [126] самолетов. Маневрируя то влево, то вправо, Нецов потерял надежду встретиться с глазу на глаз с хитрым и коварным нарушителем.
Неожиданно совсем рядом с ним раздался подозрительный треск.
– Что вы делаете?!-закричал Савва.
– Куда смотрите?
Но никто его не услышал. Снизу зенитчики открыли ураганный огонь по его самолету. Он поспешил ускользнуть из зоны обстрела.
«Вероятно, здесь недавно пролетел нарушитель, - быстро сообразил Савва.
– Они там так усердствуют, что чуть и меня не отправили ко всем чертям!»
Уйдя от огня зенитной артиллерии, Нецов сделал еще один круг над расстилавшейся под ним огромной равниной, но все, как и раньше, выглядело совсем спокойным. Нецов направил свою машину к М., и, когда пролетал над Н., снизу снова начали стрелять. На сей раз Савва утратил самообладание и начал яростно ругаться.
– Слепцы вы этакие! Остановитесь, протрите свои глаза!
Вокруг него рвались снаряды. Он наблюдал за разрывами сквозь стеклянный колпак, и это напоминало ему детство, когда при сильном дожде он, бывало, любил следить за тем, как лопаются пузырьки в лужах. Ему всегда очень нравилось смотреть на них, а еще больше - самому выскочить на улицу и вымокнуть до нитки. Но в этот момент он здорово перепугался этих смертоносных пузырей, которые взрывались совсем рядом с его самолетом. Савва не знал, пробита ли обшивка самолета, повредили ли его. Он ждал, что машину охватят языки пламени, и хладнокровно старался уйти от стремительно настигающей его смерти. Наконец он выскользнул из плотного огневого вала, продолжавшего нависать над большим городом, как грозовое облако.
А внизу, на земле, на командном пункте ругали зенитчиков.
– Но как же быть?. Ведь пролетел и самолет противника!
– гудел кто-то в трубку. [127]
– Пролетел и улетел. Вы его должны были сбить. Научитесь отличать свои самолеты от чужих.
Савва выпустил шасси, и самолет, словно все еще сердясь на артиллеристов, со свистом пронесся по бетонной полосе.
2
Безрезультатные блуждания по ночному небу приводили к тому, что люди валились с ног от усталости и напряжения. Однако полеты продолжались. Летчики стали напоминать шахматные фигуры, которые следуют строго по своему пути в определенном для этого квадрате. Каждый пилот старался изучить свою зону так, чтобы знать ее как свои пять пальцев. Но, несмотря на это, нарушители все-таки проскальзывали между пальцами. И только на следующий день приходили сообщения о том, над какими пунктами пролетел вражеский самолет. Если же он ночью разбрасывал листовки, то сам обозначал свой маршрут. Специалисты внимательно изучали эти маршруты нарушителей. Отмечали их на карте и, нужно сказать, делали это довольно точно. Однако что толку в этом, если мы не знали времени их прилета на нашу территорию.
Тяжелая, изнурительная схватка с нарушителями едва только начиналась, и люди пока не накопили опыта. В качестве первой меры против вражеских самолетов была организована густая сеть наблюдательных пунктов. Идея оказалась очень простой, но, как впоследствии выяснилось, весьма эффективной. В пограничные и внутренние районы страны были разосланы группы
Так началась необъявленная война в воздухе, которая без существенных перерывов длилась целых четыре года. И трудно приходилось не только летчикам. Солдатам на наблюдательных пунктах оказывало помощь все население. А если ночным пиратам удавалось забросить [128] диверсантов, в их поимку включалось и пограничное ополчение. Партийные и молодежные клубы превращались в боевые штабы. Молодежь, да и взрослые люди были готовы к действиям в любой момент. И, находясь в томительном ожидании, эти некомпетентные в авиационном деле, но полные энтузиазма патриоты ругали летчиков за то, что те «спят» и до сих пор не сбили ни одного вражеского самолета. Но простим им эту несдержанность. Наши помощники не знали ни о землянках, ни о бессонных ночах защитников воздушного пространства, ни о том, что иногда одному человеку приходилось делать по четыре-пять вылетов за ночь.
Опыт в борьбе с нарушителями накапливали и летчики, и расчеты на командных пунктах, и командиры.
Мы снова собрались на совещание: Савва Нецов, Соколов, Пенчев, Трифонов, Цеков, Калудов, Димов и Божилов - все наши постоянные часовые неба. Они входили в кабинет, немного смущаясь, наверное полагая, что их вызвали, чтобы они дали ответ, до каких же пор они без всякой пользы будут бороздить небо. А они могли бы доложить, что при каждом полете заглядывают буквально во все уголки своей зоны. Но есть ли смысл оправдываться и ссылаться на то, какого огромного напряжения и скольких физических сил стоило им все это?
– Да, товарищи, мы должны предпринять что-нибудь, чтобы выбраться из тупика. Давайте обсудим и решим, как действовать в дальнейшем. Савва, тебе не хочется поделиться с нами своими соображениями?
– Что я могу сказать? Меня мучает совесть из-за того, что мы попусту блуждаем по небу и как будто играем в жмурки, - подчеркнул Нецов последние слова.
– Товарищ полковник, мы делаем все, что в наших силах, - добавил Пенчев.-Если нам удастся обнаружить самолет, то каждый из нас готов идти хоть на таран. Весь вопрос в том, как его обнаружить. Нарушитель имеет известные преимущества перед нами. Он летает на винтовых самолетах, на малых высотах и малых скоростях, а мы его преследуем на реактивных самолетах.
– Вы правы, Пенчев, но из ваших слов следует, что мы можем играть в жмурки до бесконечности. [129]
– А что делать?
– Вот для этого я и вызвал всех вас, чтобы вместе все обсудить. Я рассчитываю на вашу помощь. Нарушители всегда летают низко над землей, а мы летаем высоко. И это, по-моему, является причиной того, что мы не можем их обнаружить. А если мы станем летать ниже, чем они, и наблюдать за ними снизу на фоне освещенного неба?
– Но ведь мы летаем на реактивных самолетах, и такое просто невозможно. Значит, придется пересаживаться на винтовые?
– вставил кто-то.
– Незачем нам пересаживаться, - быстро уловил я его мысль.
– Заметьте и другое! Мы все помним винтовую авиацию. Из сопла самолета всегда вырывается синеватый огонек. Он хорошо виден снизу, и по нему можно обнаружить самолет в небе. Обстоятельства требуют, чтобы мы летали на меньших высотах, чем нарушители.
Наступила мучительная пауза. Никто не ожидал подобного предложения.
– Но это же зона смерти, - растягивая каждое слово, сказал Нецов.
– По крайней мере, так нас учили.