Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2
Шрифт:
Оставалось лишь благословить длину древка и собственную предусмотрительность, заставившую вытребовать именно рогатину, а не просто копьё. Перекрестье не давало мертвецу придвинуться ближе, хотя когтистые пальцы мелькали перед самым лицом, а лишь немногим далее щёлкали страшные зубы. Мертвец ревел, визжал, дёргался, и Линьсюаня мотало и било о камень позади, словно невесомую куклу. Взлетели талисманы и облепили чудовище со всех сторон, но видимого эффекта это не произвело. Казалось, что сама земля содрогается под ногами и хочет сбросить заклинателя со склона, конец древка скрежетал по скале, и Линьсюань всё ждал, что толстое дерево сейчас не выдержит и треснет.
И всё же талисманы работали. Рывки стали слабее и реже, мертвец, словно что-то почуяв, попытался податься назад, и ещё раз, сильнее, едва не выдернув рогатину из рук Линьсюаня. Потом снова надавил, и древко опять проскрежетало по скале. И всё стихло. Мертвец застыл, уронив руки, опустив голову и чуть покачиваясь. Сейчас снова стало видно, что при жизни он был вовсе не высок и не силён.
Заставить себя разжать руки и выпустить копьё Линьсюань так и не смог, Ханьшуй пришлось призывать из ножен мысленно. Приходилось торопиться — затишье было лишь временным, кое-где листы бумаги, послужившие основой для талисманов, уже начали чернеть, словно обугливаясь. Ещё немного, и они рассыплются прахом, отдав всю свою силу, и тогда всё начнётся по новой. Разрубался мертвец с трудом, виной ли тому была крепость изменённой плоти, или неумение самого Линьсюань толком обращаться с мечом без приложения рук. На то, чтобы отделить одну руку от плеча, ушло несколько минут, со второй рукой заклинатель немного приноровился, и дело пошло веселее. Мертвец вдруг вскинул голову и взвыл-зарычал, словно адресуя свои угрозы небу. Талисманы съёживались и опадали с него осенними листьями, и всё же заклинатель успел. Мертвец вдруг встряхнулся, как собака, сбрасывая с себя последние бумажки, но в этот самый миг Ханьшуй окончательно перерубил ему ногу, и мертвец рухнул, потащив из собой копьё, за которое Линьсюань наконец перестал цепляться мёртвой хваткой.
Почти лишившийся конечностей лютый рычал и извивался на земле, щёлкая зубами. Рядом, как огромная ящерица, корчилась отрубленная нога, скребли пальцами и хватали что-то в воздухе руки, и Линьсюань обошёл их по почтительной дуге, прикидывая, как бы откочерыжить оставшуюся ногу. Да и голову не худо бы срубить. Блестели белым куски костей и перерубленные суставные сумки в лохмотьях какого-то сизого мяса, и Линьсюань поморщился, но отвращения почти не было. Слишком он устал, и слишком болело избитое о скалу тело, хорошо, хоть затылком не приложился. Усталость и боль наваливались постепенно, но нужно было закончить дело, и только тогда можно будет сесть на землю, вытянув ватные ноги, и осознать, что снова остался жив.
Глава 8
Что там творится на его спине, Линьсюань не видел, но судя по тому, как ахала и охала жена старосты, обрабатывая ему спину мазью, синяки и ссадины впечатляли. Заклинатель и сам очень даже их чувствовал, стоило женщине хоть чуть надавить, зато рёбра оказались всё-таки целы. Даже удивительно. Ещё один синячище красовался на правом локте, ставя под вопрос, сможет ли он в ближайшее время пользоваться мечом. На нижней рубашке остались пятна крови, так что, когда с лечением было закончено, пришлось доставать запасную.
В деревню Линьсюань пришёл на закате. Точнее будет сказать — доковылял, и за то время, что он прошёл от окраины на памятную площадь, где когда-то угощали их с Жулань, вокруг успела собраться небольшая толпа. Когда заклинатель громко объявил, что с лютым мертвецом покончено, раздалось дружное аханье. Пришлось также ещё объяснить, что части тела лютого похоронены
— Боюсь, на этот раз мы не сможем угостить господина бессмертного как должно, — виновато сказала его супруга. — Тяжёлые времена настали…
— Что, у вас тут тоже побывали сборщики? — понимающе кивнул Линьсюань. — Ничего, мне хватит и обычной еды.
Есть хотелось так, что сводило живот. На очаге булькал горшок с жидкой кашей, и взгляд заклинателя то и дело обращался в ту сторону, но он заставлял себя сдерживаться. Крестьяне всё же готовили для него большое угощение, пусть и не столь роскошное, как в прошлый раз, и приличия требовали дождаться, пока всё будет готово.
На то, что гомон людских голосов снаружи смолк, он обратил внимание только когда дверь дома распахнулась, и внутрь вкатился невысокий шарообразный человек. Впервые за время, прожитое в этом мире, Линьсюань видел настоящего толстяка. То ли местные мужчины вообще были не склонны к полноте, то ли сказывалось то, что крестьяне и горожане занимались тяжёлым физическим трудом, а заклинатели поддерживали форму интенсивными тренировками — но до сих пор казалось, что полнота здесь удел исключительно женщин. Впрочем, и те совсем расплывшимися тоже не выглядели.
Этот же человек напоминал облачённого в длинные одежды неваляшку: круглая голова, округлые плечи и грудь плавно перетекали в выдающихся размеров живот. Ноги скрывались под метущим земляной пол подолом, так что легко было представить, что их нет вовсе и пришелец перемещается за счёт вращения шарообразного туловища. Рядом с ним маячил невысокий тощий человечек, видимо, слуга, почтительно открывший перед ним дверь.
— Этот недостойный не смеет верить своим глазам! — проговорил толстяк, уставившись на Линьсюаня глазками-щёлочками. — Неужели слухи оказались правдивы, и Небо послало ничтожному Шаньгуань Таю такую встречу! Господин бессмертный!
И толстяк, пыхтя, подобрал подол и попытался опуститься на колени. Слуга кинулся ему помогать, поддерживая под руку, и Линьсюань испугался, что сейчас тот не удержит такую тяжесть, и толстяк болезненно плюхнется на твёрдый пол всем своим весом.
— Ну, что вы, что вы, не нужно церемоний, — торопливо проговорил заклинатель. — Этот Хэн должен проявить уважение к вашим летам. Прошу, встаньте.
Расплывшийся в улыбке толстяк с готовностью выпрямился, и слуга тут же отступил в угол. Линьсюань невольно посмотрел на хозяйку дома и её мужа, вошедшего следом за новым гостем. На их лицах было написано что угодно, но только не радость от неожиданного визита.
— В прошлый раз этому Шаньгуаню слишком поздно сообщили, и он не успел предложить своё гостеприимство господам бессмертным. Но Небо смилостивилось и послало мне новую возможность. Прошу, господин бессмертный, уважьте старика, посетите его жалкое жилище. Сколь бы ни было скромно и непритязательно его угощение, оно всё же не сравнится с теми объедками, которыми вас накормят здесь.
— Какие ещё объедки? — буркнула старостиха раньше, чем Линьсюань успел придумать ответ. — Уж разве мы господина бессмертного не уважим? Не клевещи на людей, лао Шаньгуань!